И наконец, мы еще и потому читаем работы Малиновского о мифах, что это просто очень увлекательно и приятно. Малиновский был мыслителем удивительной широты, его интересы охватывали множество сфер знания, и не меньшее их число обогатили его идеи. Сначала он получил образование в области физики и математики (с изрядным креном в философию) в Краковском университете. Здесь же в 1906 году он получил докторские степени (с особой квалификацией — rigorosuin) и по физике, и по философии. Зятем последовал год совместных исследований совместно с экспериментальным психологом (а также выдающимся философом) Вильгельмом Вундтом и известным экономистом Карлом Бюхером в Лейпцигском университете, где в свое время учился и отец Малиновского. Эта тяга к фундаментальным наукам, очевидно, отчасти и обусловила его растущее увлечение так называемыми примитивными культурами, возможно вдохновленное также трудом Вундта «Психология народов» (W.Wundt, «Volkerpsychologie»). В 1910 году Малиновский переезжает в Лондон для выполнения обстоятельной программы изучения антропологии в Лондонской Школе Экономики под руководством Чарльза Зелигмана и Эдварда Вестермарка. Незадолго до начала Первой мировой войны он перебирается в Австралию и оттуда уже отправляется в Новую Гвинею, чтобы приступить к принесшим ему мировое признание полевым исследованиям (1914–1918). Эти годы полевой работы заложили основу для интенсивных исследовании по проблемам мифологии.
Работы, которые он написал по результатам своих полевых наблюдений, выявили в Малиновском фигуру гораздо более крупную, чем просто собиратель этнографических фактов. Он был интеллектуальным гением. Помимо разработки собственно этнологических проблем, его исследования, посвященные мифу, вступают в дискуссионные области фольклористики, литературной критики, лингвистики, философии, психологии, психоанализа, религиеведения и теории сексуальности. Малиновский нашел свое место в интеллектуальной жизни междувоенного Лондона, вращаясь в элитарном кругу, завсегдатаями которого были мыслители самого широкого спектра — от Бертрана Рассела до Хейвлока Эллиса. Он трудился в Лондонской Школе Экономики на протяжении почти двадцати лет и только примерно за год до смерти оставил Лондон, приняв приглашение Йельского университета. Малиновского, который прошел через опыт двух мировых войн и стремительной трансформации всего западного мира, ознаменовавшей начало двадцатого века, вполне закономерно занимали задачи приложения уроков антропологии к решению современных социальных проблем — войны и агрессии, сексуальных нравов, преступления и наказания. Малиновский был мыслителем, обладавшим замечательной способностью будоражить умы, стремившимся соединить в своих трудах научный стиль мышления и великие таинства жизни и смерти, наши так называемые экзистенциальные проблемы человеческого бытия. Все это дает нам самые веские основания вновь и вновь обращаться к посвященным мифу трудам Малиновского.
Клод Леви-Строс
Бронислав Малиновский[5*]
Малиновский, бесспорно, был великим этнологом и великим социологом. Его творчество, удивительное по своему разнообразию и богатству, хотя он основывался исключительно на изучении ограниченного региона в Меланезии, не может не производить неизгладимое впечатление на всякого, кто исповедует свободу научного поиска. В социальных науках он совершил величайшей важности шаг вперед. В известном смысле не будет преувеличением сказать, что с появлением трудов Малиновского этнология вступила на путь свободы. Он был первым антропологом, который после пророческих, несмотря на все последующие разочарования, открытий Фрейда и его последователей сумел связать воедино две самые революционные области современной науки — этнологию и психоанализ. Что касается фактов и их интерпретации, Малиновский, вне сомнения, сумел отрешиться от безосновательных установок ортодоксального фрейдизма. Сами фрейдисты в один прекрасный день должны осознать, что подчиняя психологическую биографию индивида стереотипам культуры, которая его формировала, вместо того, чтобы выводить его воображаемую эволюцию из какого-то универсального психического начала, одному Богу ведомого, Малиновский придал новый импульс психоанализу — в той сфере, где сами психоаналитики оказались совершенно некомпетентны — причем импульс, аутентичный для этого научного направления как такового. Он также был первым, кто выработал особый, сугубо индивидуальный, подход к примитивному обществу — подход, в основу которого положены не отвлеченные чисто научные интересы, но прежде всего — подлинные человеческие симпатия и понимание. Он безоговорочно принял туземцев, чьим гостем он был, возложив на алтарь понимания запреты и табу своего собственного общества, эмиссаром которого он не пожелал служить. После Малиновского этнология уже не может быть только ремеслом или профессией, но должна быть истинным призванием. Чтобы стать этнологом, отныне требуются изрядная независимость мысли и великая любовь. Нельзя отрицать, что в своей позиции он не был чужд известной аффектации и желания шокировать академическую публику (что, кстати, вовсе не требует больших усилий). Но несмотря на это, его влияние было столь глубоко и столь плодотворно, что в будущем труды этнологов можно будет, пожалуй, относить к разным направлениям — «премалиновскому» и «постмалиновскому» — в зависимости от степени личностной вовлеченности и самоотдачи автора.