— Я знаю, что это — Двадцатая объясняла.
— Хорошо. Так вот, Хорки, чтобы не позволить долгу за твою учёбу превратиться в совсем уж невероятную сумму, я должна буду выполнять по два заказа в сутки и полностью отдавать гонорары за них клану Аринах. Понимаешь? И это не считая стоимости самого обучения.
— Учиться так дорого?
— Очень.
— Значит, я правильно сделал, что согласился выполнить просьбу сиеры вар Вега. Это будет даже интересно. Позлю её жениха. Причём сделаю это с удовольствием: не нравится он мне. А десять дней — не так уж долго. Хотя… Белина уверена: Карц и столько не выдержит, предложит ей брачный контракт раньше.
— Ты поступил верно.
— Только не понимаю, — сказал я, — почему она вообще верит в то, что вар Руис на ней женится? Это после того, как он узнает, что Белина проводит ночи со мной?
— Не знаю, — сказала Мираша. — Не разбираюсь в сердечных делах. А тебе не всё равно? Не забивай себе голову ерундой, Хорки. Твоё дело — уклоняться от встречи со слугами Карцев. Уверена: это будет для тебя несложно. Ведь они всего лишь люди.
— Да, наверное.
— А Сиера вар Вега предложила тебе очень выгодное дельце! К тому же, признайся: Белина не только богата, но и недурна собой. Радуйся, что за развлечения в её спальне тебе станут ещё и приплачивать. И кстати! Раз уж ты будешь ночевать в доме семьи Вега, не вижу смысла платить за две комнаты. Днём сможешь отсыпаться на моей кровати.
По разлитым в воздухе запахам понял — район, в который мы приехали, мало чем отличался от того, где до вчерашнего дня жила Мираша.
Наша коляска не спеша катилась по узким улочкам. Громыхала колёсами по булыжникам, с трудом разъезжалась с встречными экипажами. Вынуждала посторониться многочисленных прохожих (совсем не похожих на праздно гуляющих людей), которые ворчали нам вслед, провожали недовольными взглядами.
Отметил, что больше не прихожу в восторг, рассматривая коробки домов с плоскими крышами и застеклёнными окнами. Морщу нос, отмечая отсутствие около домов зелени. Не испытываю удивления при виде каменной мостовой.
И не восторгаюсь этими улочками. Они казались чудом, когда сравнивал их с тем, что видел в своём родном королевстве. Это было до того, как посетил центральные районы города.
Теперь же… кварталы, через которые сейчас ехал, казались мне невзрачными, убогими. И вонючими! Я сожалел, что вновь сюда возвращаюсь.
Лошадь довезла нас до очередного перекрёстка и замерла напротив широких дверей трактира — явно родственника того заведения, где хозяйничал Ушастый Битя.
— Приехали, — сказала Мираша.
Выбралась из экипажа.
Я спрыгнул на землю.
Оглядел улицы, на пересечении которых стоял. Посмотрел на обшарпанные стены трактира, на окна с грязными разводами, на деревянную вывеску (та нависала над входом, покачивалась на ветру). Вдохнул витавший у входа запашок прокисшего пива.
Мираша вложила в руку извозчика несколько монет.
Ленивым кивком головы тот попрощался с нами, встряхнул вожжами, прикрикнул. Лошадь уронила из-под хвоста на мостовую прощальный подарок в виде шаров, застучала копытами. Коляска тоскливо заскрипела, словно жалуясь, тронулась с места и покатилась по улице.
— Обосноваться в этом трактире мне посоветовал хороший приятель, — сказала Мираша. — Раньше он тут отлёживался в перерывах между исполнением заказов. Но сейчас нашёл себе новую берлогу. Говорил, обитатели этого места не из болтливых.
— Разве в этом районе заправляют не тёмные? — спросил я.
— Они. А где их нет? Снимать жильё за пределами их территорий для нас с тобой слишком дорого. Особенно теперь, когда знаем, какие громадные деньги просит за обучение Аринах — вдруг придётся наскребать такую сумму? Постараемся экономить. Останемся тут на пару дней. Потом перекочуем в другое место. Проклятье!
Мираша посмотрела себе под ноги. На пахучую кучу, в которой стояла. Шагнула в сторону. Зашаркала подошвами сандалий по камням, стирая с них следы конского навоза.
Двери трактира распахнулись, выпуская на улицу новую порцию запахов (пива и жареного лука) и пятерых бородатых мужчин в серых халатах.
Мужчины, как на подбор — высокие, широкоплечие. В руке у каждого — нож с длинным клинком. Они выстроились в неровную шеренгу, перегородили вход в трактир.
Разглядывали нас, молчали.