А Гор вечером сообщил:
— Знаешь, друг Вжик, что-то мне разонравилось быть огоньком.
Он уселся на тумбочку у окна. Вынул из кармана маленький бумажный сверток, поджёг его кончик. Выпустил из рта струю дыма.
— Солдаты угостили тебя сигаретой?
Я видел, что Гор общался с военными (теми стрелками, что расстреливали беженцев). Не пошел к ним вместе с приятелем. Слишком велико было мое желание этих солдат сжечь. Но лицо снова меня выдало. Военные косились на меня с опаской. А вар Брен запретил мне причинять стрелкам вред. «Это война, Семнадцатый, — сказал он. — Привыкай. Не думал, что ты такой мягкотелый».
— Угостили, — сказал Гор. — И не одной. Попробовали бы они мне отказать. Я от командира запретов не получал. В отличие от тебя. Сказал уродам, что если не отдадут мне всю травку — сожгу их нафиг. И мне за это ничего не будет. Я уже в рабстве и почти мёртв. Чего мне бояться?
— Ты бы это сделал?
Гор затянулся дымом, закрыл глаза.
— После того, как они убили тех детей? — сказал он. — Легко! И даже с удовольствием. Они ведь не рабы. У них был выбор. Уроды.
И повторил:
— Мне разонравилось быть огоньком, друг Вжик. Совсем. Хочешь сигаретку?
— Нет, спасибо.
С Двадцатой я не обсуждал то, что произошло в нашем первом боевом походе.
Но после вечерней тренировки, когда мы лежали на кровати (в темноте — с того дня, как нашел в себе огонь, я впервые не испытывал желание его зажигать), она сказала:
— Сегодня я убивала не в первый раз, Вжик. Но в прошлый — все было по-другому. Я нисколько не жалею, что убила того мужчину. И сделала бы это снова.
Из соседней комнаты вновь запахло дымом. Гор не спал, опять курил. Не спали и в других комнатах — я слышал многочисленные голоса.
— За что ты его… так? Того человека. Что он тебе сделал?
— Ничего, — ответила Двадцатая. — Не успел. Но это был плохой человек, Вжик. Страшный.
Мне показалось, что она вздрогнула. Я взял её за руку.
— Почему ты так решила?
— Знаю. И кое-что видела. Сейчас кажется, что с того дня промелькнула целая вечность — столько всего со мной произошло. А ведь в реальности прошло всего три месяца. Тот мужчина принадлежал к старшей семье Великого клана Рилок.
— Рилок — клан, что воюет с колдунами?
— Да, — сказала Двадцатая. — Их еще называют Карцами. Как я уже говорила, в Селенской Империи они держат под контролем всю добычу и оптовую торговлю карцевыми зернами. Очень богатый и могущественный клан! Его старейшины в столице могут позволить себе всё, что не запретил император. Даже покупку роз.
— Ты говоришь о цветах или о женщинах? — спросил я.
— О шлюхах — таких, как я. Вар Руис кит Рилок покупал их не на ночь, и не на месяц — навсегда. Обычно так поступают, чтобы сделать из нас наложниц. Не часто, но случалось. Мы очень, очень дорого стоим! Я не преувеличиваю, Вжик. Слишком много вложили в нас сил и средств. И слишком большой мы приносим доход своим хозяевам. Вар Руис же приобретал по одной розе в год. Девочки удивлялись: зачем ему столько? Ведь при правильном уходе розы не увядают очень долго! В прошлый раз вар Руис заплатил за мою подругу Вирит. Та была всего на год старше меня. Очень красивая! Не могла она надоесть мужчине так быстро! За цвет волос ее называли Золотой розой. Меня — Чёрной. Я стала пятой, кого купил кит Рилок. И даже поначалу обрадовалась этому — ведь скоро увижусь с подругой! Я так по ней скучала!
— Зачем ему пять роз? — спросил я, когда Двадцатая сделала паузу в рассказе.
— Я не пыталась это понять, Вжик. Зачем? Розы должны дарить мужчинам радость и удовольствие. Это я и собиралась делать для нового хозяина. Так, как меня учили. А не задавать хозяину вопросы.
Я повернулся к Двадцатой. На фоне серого тюфяка четко выделялись ее короткие волосы — такого же цвета, как мои.
— Даже не задумывалась, почему тебя купили?
— Если только чуть-чуть. Я всегда отличалась непокорностью. На ум мне пришло несколько предположений. Старейшина Великого клана мог купить нас, чтобы намекнуть окружающим на свою неувядающую мужскую силу. Или для коллекции — мужчины любят собирать редкости, чтобы хвастаться ими перед друзьями и конкурентами. А может, он хотел наслаждаться нами. Как женщинами, артистками и собеседницами. Ведь каждая роза прекрасна и уникальна!