Меня ухватили за руки, заставили сесть. Я увидел своё отражение в окне ресторации — так выглядят мертвецы. На виске — пятно подсохшей крови.
В том же отражении насчитал троих стражников и десятка два сбившихся в толпу любопытных горожан. Усатого и белокурую среди них не заметил. Мирашу тоже.
Стражники подняли меня с земли. Двое несли, третий шел впереди, призывал горожан расступиться. Я рассматривал лица людей, пытался понять, куда подевалась Мираша, и что та собирается делать.
Мои ноги волочились по мостовой. Голова повисла, касаясь подбородком груди. Я мог лишь вращать глазами.
У самой повозки (украшенной позолотой кареты!) я увидел её.
Не Мирашу — женщину с короткими чёрными волосами и большими зелёными глазами.
Непривычно было видеть на ней золотые украшения. И белый халат. Но в нём она смотрелась лучше, чем в красном!
Узнал каждую чёрточку на её лице. Отметил, что с момента нашей последней встречи загар женщины стал ещё темнее. Вспомнил те ямочки, что появлялись на её щеках при улыбке.
Наши взгляды встретились.
Долгое мгновение мы смотрели друг другу в глаза.
Двадцатая не улыбнулась.
Отвернулась.
Глава 19
Меня затолкали в карету.
Я уловил в салоне приятный цветочный аромат.
Не смог усидеть — повалился на мягкий диван. На нём красивая обивка, должно быть дорогая. Пахла она человеческим потом.
Кто-то подвинул меня, уселся рядом. Присвистнул, похвалив «обстановочку» в карете. Еще пара стражников расположилась на диване напротив.
Хриплый голос проворчал:
— Всегда бы так ездить.
И крикнул:
— Трогай!
Пока ехали, я пытался понять: действительно ли видел Двадцатую, или женщина мне привиделась. Вспоминал, какой нарядной та выглядела — настоящей богачкой! Силился понять: уловил ли в воздухе её запах. Его бы точно узнал!
Как она попала сюда, в Селену? Как ей удалось выбраться из Валесских гор? Почему не вернулась в лагерь огоньков? Сумела избавиться от знака подчинения? Почему стояла у кареты? Оказалась там случайно или следила за мной? Почему она отвернулась? Не рада была меня видеть?
От этих мыслей разболелась голова.
Я прикрыл глаза — хоть это могу сделать.
Испытал желание обратиться. Сейчас.
Избавился бы от последствий заклинания, которое бросил в меня охранявший ресторацию раб. Вернулся бы к тому павильону, попытался отыскать Двадцатую. Если бы нашёл — поговорил бы с ней.
Но я сдержался.
Не стал обращаться на глазах у стражников. Никогда не любил делать это при посторонних. Даже в поселении мы меняли облик, уединившись. Тем более, когда не спасали себе жизнь.
Вот и сейчас решил обращение отложить. Успею. Если вообще стану это делать.
«Сколько ещё продержится заклинание? — подумал я. — Долго буду лежать, словно мертвец? Неудобно. Да и… позорно. Интересно, куда меня везут? И что собираются со мной делать?»
Экипаж покачивался, убаюкивая. Но кавардак мыслей в голове не позволил мне задремать. Погрузившись в размышления, я не сразу понял, что карета остановилась.
— И что? Куда его?
— Ща поглядим.
Стражник снял с меня халат. Усадил. Повертел, словно куклу, рассматривая моё тело.
— Ни одной отметки.
— Даже шрамов нету. Так бывает?
— Какой-то… больно гладкий. Может он из этих — из борделевских?
— А с чего тогда шарился по городу?
— Что? В камеру?
— Давайте сперва к магику.
— Он сегодня не в духе. Ворчать будет.
— Пусть ворчит! Жалование в разы больше нашего получает! Пускай работает!
— Так-то оно так…
— Проверим этого! Так положено! А вдруг?
— Согласен. За магика нам светит премия! Если его продадут. Пятая часть! Мы на эти деньги в хороший бордель прогуляемся. На всю ночь! Стоят магики, сами знаете сколько!
— Ладно. Проверим, пока он спокойный.
— И пока не воняет.
— Держи дверь. А ты бери его за ноги.
Меня вытащили из салона и понесли. Я не видел, куда: любовался на карету, на небо, на птиц, на лицо державшего меня за ноги стражника. Картинки передо мной сменялись, когда как моя голова склонялась в ту или иную сторону.
Занесли в плохо освещенное помещение. Я исследовал взглядом кирпичные стены, покрытый трещинами потолок. Покачивался в такт шагов стражников.
Потом меня уложили на узкую лавку. Мои руки свесились с неё, дотянулись до пола. Чувствовал, как по ладоням бегали насекомые.
Я слушал, как невидимые мне сейчас люди спорили, ругались. Одни доказывали, что меня нужно «проверить». Тихий мужской голос недовольно бурчал, не спешил соглашаться.