— Уже четвёрка, — сказал я.
Попробовал кофе. Зажмурился от удовольствия.
Сиер Нилран вскинул брови.
— Он так сильно вырос после симбиоза с огнедухом? — сказал он. — Ты уверен?
— Почти пятёрка, — сказал я.
Сиер вар Торон оживился. Опустил на стол руку с курительницей, подался вперёд, словно пытался меня лучше рассмотреть.
— Великолепный показатель! И это после двенадцатимесячного контакта?! Что с огнём? Как велики остатки огненной стихии в ауре? Что-то должно было остаться!
Я не совсем понял, о чём именно он меня спрашивает. Но развернул ладонью кверху руку, зажёг огонёк — размером с ноготь большого пальца.
— А увеличить можешь?
— Это всё, — сказал я. — Собрать больше огня не получается.
— Ничего, — сказал сиер Нилран. — После первого раза и это великолепный показатель.
Он поднёс свою руку к моей. Над его ладонью засветилась огненная точка, которая быстро увеличилась до размеров куриного яйца. От неё мне в лицо дохнуло жаром.
— Восемь раз по полгода носил в себе огнедуха, — сказал мужчина. — И вот это всё, чего я достиг. Уверен, подобный резерв тебе можно развить за три-четыре попытки. Боюсь представить объём огня в твоей ауре после десятого симбиоза! Отец оказался прав. Прорыв в наших исследованиях всё же случился. Как он и предсказывал.
Мужчина заглянул в свою чашку, отодвинул её в сторону. Поднёс к губам курительницу, постучал кончиком деревянной ручки по зубам. Он смотрел не на меня — поверх моего плеча. Его брови вновь пришли в движение, словно сиер вар Торон сам с собой вёл мысленный диалог.
Наше молчание затянулось.
Наконец, мужчина взглянул на меня.
Спросил:
— Как тебе кофе?
Я сделал глоток. Ответил:
— Вкусный.
Сиел Нилран постучал по столу.
— Потом прикажу сварить ещё, — сказал он. — Если ты согласишься задержаться у нас на ужин.
Посмотрел на мою чашку, нахмурился.
— Допивай, Линур. Я подожду. А потом отведу тебя в Большой кабинет, познакомлю со своим папой. Ты ведь не против? Он покажется тебе строгим, но знай: его строгость напускная. Папа умный и чуткий. Тебе он понравится — я уверен.
Сиер вар Торон вдруг улыбнулся.
И сказал:
— Мне не терпится увидеть реакцию отца на твоё появление.
Встреча с кит Сиоль не оправдала моих ожиданий. Сиер Нилран вар Торон не соответствовал тому образу колдунов, что сложился в моём воображении. Да и замок, в котором жила семья Торон, пусть и выглядел старинным, мрачноватым, но точно не казался пристанищем зла.
После того, как я допил кофе, сиер Нилран предложил мне прогуляться до Большого кабинета — встретиться там с главой семьи Торон.
Я не чувствовал особого желания знакомиться с кем-либо ещё из Сиоль. Колдуны меня мало интересовали. Только их библиотека, где они хранили книги о Линуре Валесском — вот там бы я побывал! А вместо Большого кабинета я бы лучше пошёл сейчас в комнату Тильи. И уже в компании Двадцатой прогулялся бы по замку.
Да и вообще, прием, который оказал мне в замке сиер Нилран, настораживал. И сбивал с толку — ведь я привык к мысли, что Валесские горы населены врагами. Однако мужчина вёл себя, словно мой приятель; точно хорошо со мной знаком, но давно не видел и теперь не мог сдержать любопытство: расспрашивал меня обо всём на свете. И при этом делал вид, что ему интересно всё, что бы я ни рассказывал.
Мы неторопливо шли по коридорам замка, беседовали. Я делился впечатлениями от имперской столицы. Сиер Нилран кратко сообщал историю всех тех ваз, мечей и картин, на которых я задерживался взгляд. Но не останавливался, настойчиво вёл меня дальше, пока мы не вошли в ярко освещённый зал, где за столом, около дверей с массивными железными ручками важно восседал розовощекий немолодой мужчина, такой же безусый и безбородый, как и сиер вар Торон.
При нашем появлении розовощёкий поднял голову. Заметил моего спутника — вскочил со своего места, вытянулся, выгнул грудь колесом. И сказал:
— Сиер Нилран! Я доложу о вашем визите хозяину.
Рванул к двери, приоткрыл одну из створок, проскользнул внутрь комнаты.
Я повернулся к сиеру вар Торону и увидел, как тот недовольно скривился. Причиной его недовольства стал не розовощёкий. Сиер Нилран покачал головой и зашагал к стене, завешанной рисунками в потемневших от времени золотистых рамках. Его недовольство вызвала заметно покосившаяся картина.
Мужчина поправил рамку, сделал шаг назад, покачал головой, сдвинул низ рамки ещё чуть в сторону. Погрузившись в мысли, я рассеяно наблюдал за его действиями. А потом встретился взглядом с изображённой на картине женщиной.