— Я не нашёл её тело!
Дёрнул головой, словно отбросил прочь утверждение Сионоры, не желая в него верить. Посмотрел туда, где прятались в тени глаза богини — почудилось, что заметил их блеск. Мой шар огня спустился ниже, полностью осветил верхнюю губу женщины с едва заметным пушком и заострённый кончик носа. А ещё мне стали видны ямочки на щеках богини: та улыбалась — печально.
— Нашёл, — возразила Сионора. — Разве не ты держал его в руках в этом самом зале? Трогательная была сцена — если бы моя статуя могла, то непременно прослезилась, глядя на твои страдания. Вспомни, охотник. Ты поднял тело любимой с пола — там, где сейчас стоишь. То случилось не во сне, а наяву, пусть ты страдал тогда от невыносимой боли.
— Она… не выглядела мёртвой, Госпожа. Не как они.
Я указал в сторону дверей храма, за которыми у ступеней лежали мертвецы.
— Разумеется, она выглядела хорошо! — повысила голос богиня. — Не могла же я показать тебе то, что сделали с ней эти пришельцы.
Добавила тише:
— Девочка принесла мне щедрые дары. Доказала, что умеет любить. Она заслужила того, чтобы возлюбленный рыдал, глядя на её застывшее лицо. А не морщился от отвращения. Неужели ты, охотник, хотел бы запомнить её… мёртвой? Я скрыла от тебя иллюзией её изменившийся облик. Но… вспомни, как ты сжимал свою мёртвую подругу в объятиях, как ронял на её лицо кровавые слёзы…
Богиня внезапно умолкла.
Добавила после короткой паузы:
— Об этом тоже следует сочинить балладу. Не находишь?
Шар огня над нашими головами задрожал — тени на стенах зашевелились.
— Но… где она?! — спросил я.
Махнул рукой, указывая на стены зала.
— Я осмотрел здесь всё!.. Не нашёл!..
Богиня жестом велела мне замолчать.
Я не посмел ослушаться.
Сионора сжала губы, обратив их в тонкую линию.
— Замолчи, охотник, — сказала она. — И напряги память. Вспомни, как ты принёс тело своей любимой мне в дар. Ну же! Или забыл, как положил мёртвую подругу на мой алтарный камень? Признаю: щедрая была жертва. Я оценила. И… неплохая получится сцена для баллады. Нет, непременно нужно её записать! Я приняла твой дар, охотник. Помнишь? И выполнила твою просьбу.
— Какую просьбу? — спросил я.
Богиня заговорила медленно, спокойно, словно объяснялась с ребёнком.
— Ты просил тебе помочь, — сказала она. — Я помогла. Или ты забыл, охотник, что это я избавила тебя от поселившихся в тебе существ? Они могли убить тебя — я растворила их в твоей ауре. Благодаря мне ты не только уцелел. Но и получил хороший запас магической энергии. Пусть это и было лишь побочным явлением.
Она взмахнула кистями рук.
— Радуйся: ведь ты мечтал стать сильным магом. Чем ты недоволен, охотник?
Ответил:
— Я не нуждался в помощи, Госпожа! Я просил, чтобы ты помогла Тилье.
Голова в капюшоне чуть склонилась на бок.
— Разве? — сказала Сионора. — Я слышала другое.
Она отбросила капюшон. В свете моего огненного шара заблестели золотистые кудри. Блеснули и ярко синие глаза богини.
— Так или иначе, — сказала Сионора, — но я не смогла бы помочь твоей подруге. Оживлять мертвецов — это не моё предназначение. С этим тебе стоило обратиться к другому божеству. Я богиня любви и удачи, а не хозяйка мира мёртвых. Я существую для того, чтобы зажигать и поддерживать в сердцах любовь — в сердцах живых: не имею никаких дел с мертвецами. Или ты позабыл об этом, охотник?
— Я помню, Госпожа.
Заставил себя посмотреть богине в глаза.
— Твой менестрель пел, что Зверь и Колдунья снова встретились… — сказал я. — Но ведь это неправда!
Сионора улыбнулась — от этой улыбки у меня по спине пробежал холодок.
— Почему же, неправда? — спросила богиня. — Я хорошо помню ту балладу. Пока она остаётся одной из моих любимых. В ней говорится, что влюблённые встретились после смерти. Я правильно вспомнила, охотник? И встретились они в чертогах богини любви. Колдунья умерла — она уже там, у меня. Но Зверь ещё жив. Ты не умер, охотник. Пока. Ты всё ещё остаёшься среди живых. В вашем мире баллада пока не завершилась.
— Я должен умереть, Госпожа?
Богиня вновь улыбнулась.
— Мы все умрём, — сказала она. — Рано или поздно. И с этим ничего не поделать, как я уже говорила. Но только помни, охотник: те, кто расстался с жизнью добровольно, не скоро попадут в божественные чертоги. Таким придётся долго расплачиваться за свою глупость. Не смертным решать, когда завершится их жизнь. Поэтому, если очень спешить, то можно и не успеть.
— А как же Тилья? — спросил я. — Ведь она…
Богиня не позволила мне договорить.