Сионора!
Тилья.
Я умер?
Мой договор с богиней! Не понимаю, почему не вспомнил о нём сразу! Я снова посмотрел на красное пятно. Точно, как в балладе, которую пел менестрель богини любви. Если одна половинка знака на моей руке, то у кого-то обязательно должна быть вторая. Вскочил с лавки, набросил на плечи куртку. Снег и мороз, что ждали на улице, теперь меня не пугали. Потому что там меня дожидались не только они.
Я понял, на чьей руке увижу вторую половинку знака Сионоры.
Лилу, дочь главного охотника старшей стаи, я нашёл в заснеженном саду, позади дома её родителей — в той самой беседке, где видел её перед тем, как отправился в империю учиться магии. Она сидела на лавке, на толстой скрутке из шкур; куталась в тёплую куртку, украшенную заячьим мехом, смотрела вдаль, на деревья Леса. Такой я её и помнил: черноволосой, светлокожей, с большими карими глазами. Вот только раньше её глаза почти всегда задорно блестели — сейчас же в них читались тоска и печаль.
Девушка услышала мои шаги, повернула ко мне лицо. Память услужливо напомнила о той сцене, которую я когда-то наблюдал на этом же месте. Ту, в где Крок и Лила накануне моего поединка чести обнимались и шептались в этой самой беседке. Помню, как огорчился: задели мою гордыню. Вспомнил и как я пафосно бросил тогда влюблённой паре: «Честь задета». Каким же я был глупым и наивным. Меня не заботило, что Крок и Лила любили друг друга: тогда я не мог понять их чувства.
Взгляд девушки показался мне настороженным, встревоженным. Дочь старшего охотника выпрямила спину, расправила плечи, чуть приподняла в немом вопросе брови — подобную реакцию на появление незнакомцев я уже видел: давным-давно, у другой женщины. Девушка словно не узнала Крока. Совсем не так отреагировала бы на его появление Лила — та Лила, что прижималась тогда, накануне поединка чести к груди своего возлюбленного, шептала ему нежные слова, покрывала его лицо поцелуями.
Под подошвами сапог хрустел снег — подзабытый, приятный звук. По узкой тропе я прошёл к беседке, замер в трёх шагах от Лилы. Та следила за мной молча. Словно опасалась, что заговорит, но скажет не то, что следовало бы. Я втянул в себя воздух — почувствовал её запах: незнакомый, приятный. Запах не человека — охотника. Смотрел девушке в глаза, будто пытался в них что-то разглядеть; словно надеялся, что они вдруг сменят цвет и станут, как те, которые я часто видел во снах: ярко-зелёные.
— Тилья? — сказал я.
Девушка вздрогнула. В её глазах, сменяя друг друга, промелькнули отблески пробуждённых единственным сказанным мной словом эмоций: испуга, удивления, надежды. Махнула длинными ресницами — мелкие снежинки застревали в них, походили на драгоценные украшения. Отметил её приподнятый подбородок и то, как Лила выравнивала дыхание, стараясь скрыть волнение — я усомнился, что прежняя Лила умела так хорошо справляться со своими эмоциями. А значит: эта — уже не прежняя, как и охотник Крок.
— Кто ты? — спросила девушка.
Тихий, спокойный… чужой голос. Но я не удержался — улыбнулся. Потому что почувствовал в нём знакомые интонации.
— Тот, с кем ты часто пила кофе, — сказал я, — в лагере огоньков, в Валесских горах, в Селене. Тот, кто любил твой кофе с пенкой из взбитых яичных желтков. Кто с удовольствием слушал твой смех и любил смотреть в твои зелёные глаза. Тот, кто когда-то вместе с тобой учился призывать огонь и называл тебя Двадцатой. Кто хвастался перед тобой узорами из огня и буквами божественного алфавита… прости, но теперь я не умею их плести.
По щекам девушки скользили слёзы. Она не утирала их — смотрела на меня, не шевелясь. Точно боялась внезапным движением спугнуть наваждение.
— Мои глаза теперь карие, — сказала Лила.
«Такие же, как у Варисы», — хотел добавить я, но промолчал.
Глаза Лилы и правда очень походили на глаза жены моего племянника — её пока не родившейся дочери.
— Уже заметил, — сказал я. — Но вижу в них то же, что и раньше. Готов смотреть в них до конца жизни — этой, новой. И мне совсем неважно, какого они теперь цвета, поверь. Лишь бы ты смотрела на меня, как прежде. Как на того меня — Линура. Ведь я и сам… немного изменился. Теперь я уже не первый красавец в поселении. С такими ушами, что у меня сейчас… наверняка буду очень хорошо слышать.
Девушка взглянула на мои уши, но не улыбнулась — указала рукой на дорогу.
— Но… я видела его… тебя, — сказала она. — Только что. Он… ты шёл куда-то с мальчишками… смеялся. Помахал мне рукой. Такой же, каким я тебя помню. Живой.
— В куртке с лисьим воротником? — спросил я.