— Я… её просто разрушу.
— Что это значит?
— Могу показать, — сказал я.
— Давай, — согласился Нурил.
В этот раз я не проявил нерешительность.
И не стал прятаться, как в случае с башней.
Плетение устремилось к входящей точке у основания стены быстрее атакующего ястреба. Офицеры и князь едва успели повернуть головы, как моё заклинание замерло, домчавшись до места назначения. Я медлить не стал — сразу же разорвал связующий канал.
Белая стена едва заметно вздрогнула. И рухнула на землю, светло серыми волнами песка разлетаясь по сторонам: одна волна хлынула в заполненный вонючей водой ров, другая — в город. Сквозь туман и облако пыли я увидел огни фонарей на улицах Корвенига.
После разрушения Белой стены военный лагерь имперских войск забурлил. Сопровождавшие князя Лерницкого офицеры забыли о шутках и сонливости — бросились отдавать распоряжения подчинённым. Обо мне и о Нуриле военные позабыли. Что не помешало нам с князем вернуться в ту самую палатку, куда мы прибыли вчера вечером. Ещё до того, как полностью рассвело, мы шагнули в диск портала.
А уже вечером «всезнающая» Норма сообщила мне, что имперские войска почти без боя захватили Корвениг.
Для меня история с Белой стеной получила продолжение лишь через три дня после моего возвращения в Вульфгард. Утром мы с сиером вар Жунором только-только возобновили споры на тему, какое из многочисленных плетений следует воспроизвести следующим (учитель склонял меня создать Великую Тритонскую стену, я же хотел замахнуться на строительство Дворцового комплекса Молодых богов). Но разгореться нашему спору не позволило внезапное появление в «пещере сокровищ» князя Нурила Лерницкого.
Тот явился вручить мне приглашение на «малый приём» к императору. Приём, как пояснил князь, будет устроен в честь «доблестного усмирения» мятежного Корвенига. Там правитель Селенской империи поблагодарит за службу всех, кто отличился при столь успешной военной операции (в том числе и меня), зачитает, какие дополнительные доли добычи назначил каждому из проявивших себя во время компании офицеров. Заверил, что моя часть трофеев окажется немалой. Пообещал, что помимо денег, я получу и причитавшуюся мне «толику славы».
Глава 69
— Капец, — сказала Норма. — Не понимаю, почему меня не пригласили на этот приём. Почти все людишки, что видели принцессу, подохли в Селене. Я могла бы сегодня у императора побыть просто твоей спутницей. Да я бы и волосы перекрасила, чтобы меня уж точно не узнали! В конце концов, это не меня казнили на городской площади! Ну ничего. Я это не забуду. Я эту подлость Лерницкому ещё припомню.
Она разгладила складку на моём халате. Тот был без эмблемы клана, но и без герба князей Стерлицких на груди. Нурил заверил меня, что в Малом приёмном зале новой императорской резиденции сегодня соберутся «только свои». Но мне всё же придётся вновь прятаться за «личиной таинственности», обойтись «только именем», без привязки к кланам и странам. Потому что у «своих» разный уровень «посвященности в тайны».
Князь сообщил, что большинство офицеров, которые явятся на приём, обо мне уже «наслышаны». Но будут там и «обычные людишки», сказал он, поэтому мне не следовало выпячивать свою принадлежность к народу оборотней. «Кому надо» и так знали моё настоящее, полное имя. Ну а для всех прочих на императорском приёме я буду Линуром Валесским. «Валесский» — такое прозвище для меня подсказала князю Норма.
Линур Валесский. Я рассматривал своё отражение в зеркале поверх головы Нормы — рыжая продолжала поправлять на мне одежду, точно так же, как это раньше делала Тилья. И думал: разве так выглядел настоящий герой бабушкиной книги? Мне он всегда представлялся светловолосым, улыбчивым, наряженным в яркие одежды, с дорогими перстнями на пальцах.
На мага из книги я точно не походил. Во всяком случае, не на «того самого» Валесского. Хотя и на себя прежнего тоже не был похож — ни на охотника, ни на ученика Академии. Узнают ли во мне того оборотня, что лишился головы на площади Селены незадолго до гибели первой имперской столицы? Ведь кто-то из имперских офицеров вполне мог наблюдать за моей казнью.
И князь Нурил, и принцесса, и даже сиер вар Жунор в один голос твердили, что со времён жизни в империи я внешне сильно изменился. Пока метался в поисках Тильи — загорел: со дня, как впервые посетил захваченную духами Селену, я больше ни разу не обращался. Да и не выглядел я теперь на свой возраст. Об этом мне говорили окружающие, да и сам я сейчас видел это в зеркале.