Они шли над не очень понятной местностью. Это было горное плато, покрытое редким леском, прерываемым значительными песчано-каменистыми проплешинами. Почти строго под ними протекала речка, неглубокая, но чистая и прозрачная. Справа по курсу, правда, далеко, милях в тридцати, если не больше, выступали горы неровной линией, голубые и с белыми, сверкающими вершинами, размазанные кое-где пятнами облаков. Слева виднелся лес погуще, сырой и едва ли не сплошной, вида совсем незнакомого для рыцаря. Этот лес был другим, более высоким, плотным, диким, и широкие листья его деревьев глянцево поблескивали, отражая невысокое небо над ними. В общем, странноватая была местность, но ничего слишком подозрительного в ней Сухром не обнаруживал.
И тем не менее шкипер Луад отчего-то едва ли не шипел. У него даже губы побелели и руки вцепились в румпель летучего корабля так, словно он хотел этими вот пальцами переломить толстое и прочное дерево.
– Что такое? – мирно спросил рыцарь.
Шкипер будто бы очнулся и зашептал жарко:
– Рыцарь, скорее поднимай капитана, мы без него не справимся… И торкни комаду, прикажи – все руки наверх.
Дальше он заговорил по-своему, но Сухром и так уже сообразил, что дело серьезное, пусть он и не понимает пока, в чем опасность.
Капитан поднялся легко и, хотя заметно не выспался, все же вышел, завязывая поясок своего длиннополого халата на ходу. А вот команда заворчала, особенно заметно взрыкнули полутархи, но рыцарь привык к неповиновению подчиненных, а потому сволок одного из гамака на палубу, хотя ногой гребного матроса не пнул, пожалел, потому что это был тот самый парень, который упал во время ночного шторма без сил.
Зато когда все выбрались на палубу и капитан, разглядев горизонт, что-то сказал матросам, те забегали как угорелые. Они определенно к чему-то готовились.
Рыцарь с интересом отошел к носу их кораблика и принялся рассматривать, как команда носится, подтягивая какие-то стропы, что-то меняя в рулях и крыльях, которые до того бессильно висели по бортам «Раската», и даже… Рыцарь едва поверил своим глазам, потому что тархи вытащили откуда-то несколько арбалетов и мешок с тяжелыми, едва ли не на треть металлическими болтами для них.
Он так увлекся разглядыванием, что и не заметил, как к нему подошел Датыр, который облизывал ложку и непонимающе крутил головой.
– Господин мой, – он чуть поклонился, хотя это движение походило едва ли не на фамильярный кивок, – что-то происходит?
– Не знаю. Ты чего это задумал готовкой заниматься?
– Всегда любил это дело, – признался Датыр. – А тут такая ситуация, что у них некому поручить, да и не умеют они по-настоящему кухарить, вот и решил, господин… Ты же не против, делать все равно нечего, а путешествие наше, похоже, затягивается. Капитан сказал, буря нас в сторону отнесла… А что тут случилось?
– Не знаю, – признался рыцарь. – Но что-то явно происходит, не для баловства же они эти штуки вынесли. – Он кивнул на арбалеты.
А потом снова стал осматриваться. Ничего по-прежнему было непонятно, небо оставалось чистым, лес вдали, правда, выглядел слегка угрожающе, но он и раньше был таким, горы казались далекими… Нет, ничегошеньки особо опасного рыцарь не видел.
А вот капитан полагал иначе. Он сам встал к рулям, даже не спустился, чтобы переодеться, видимо, время было дорого. Луад принялся командовать, подготавливая команду к чему-то… Датыр постоял рядом да и пошел в каюту. А когда вышел, на нем был боевой нагрудник, а в руках он тащил три клинка – меч Сухрома, свой меч и укороченный леворучный меч, который в некоторых боях рыцарь применял вместо щита.
Капитан Виль увидел это и руками замахал.
– Нет, господа, если у вас имеются луки… – Дальше шло что-то непонятное. Потом он образумился и прокричал уже по-людски: – Лучше наши дротики из трюма принесите, если вы мастера их использовать.
– Ну от мечей-то под рукой вреда тоже не будет, – высказался Датыр.
Передал мечи рыцарю, который тут же перекинул перевязь через плечо, а с другой стороны приспособил к поясу и леворучник. Потом оруженосец и сам вооружился и лишь после этого спросил у шкипера, где он может найти дротики, о которых говорил капитан.
Дротики он и вправду скоро принес, было их штук двадцать, они были легковаты, по мнению Сухрома, изготовлены под другую руку, не под его, причем, как у старинного пилума, листовидное жало прикреплялось к древку длинным, чуть не в три ладони, металлическим стержнем. Вот только у пилума это было сделано, чтобы невозможно было отрубить наконечник, а на дротиках казалось излишеством. Зато от этого стержня дротик становился тяжелее и, возможно, имел неплохую пробивную способность. Хотя Дытыр, проверив острия, сокрушенно покачал головой: