И тем не менее шкипер Луад отчего-то едва ли не шипел. У него даже губы побелели и руки вцепились в румпель летучего корабля так, словно он хотел этими вот пальцами переломить толстое и прочное дерево.
– Что такое? – мирно спросил рыцарь.
Шкипер будто бы очнулся и зашептал жарко:
– Рыцарь, скорее поднимай капитана, мы без него не справимся… И торкни комаду, прикажи – все руки наверх.
Дальше он заговорил по-своему, но Сухром и так уже сообразил, что дело серьезное, пусть он и не понимает пока, в чем опасность.
Капитан поднялся легко и, хотя заметно не выспался, все же вышел, завязывая поясок своего длиннополого халата на ходу. А вот команда заворчала, особенно заметно взрыкнули полутархи, но рыцарь привык к неповиновению подчиненных, а потому сволок одного из гамака на палубу, хотя ногой гребного матроса не пнул, пожалел, потому что это был тот самый парень, который упал во время ночного шторма без сил.
Зато когда все выбрались на палубу и капитан, разглядев горизонт, что-то сказал матросам, те забегали как угорелые. Они определенно к чему-то готовились.
Рыцарь с интересом отошел к носу их кораблика и принялся рассматривать, как команда носится, подтягивая какие-то стропы, что-то меняя в рулях и крыльях, которые до того бессильно висели по бортам «Раската», и даже… Рыцарь едва поверил своим глазам, потому что тархи вытащили откуда-то несколько арбалетов и мешок с тяжелыми, едва ли не на треть металлическими болтами для них.
Он так увлекся разглядыванием, что и не заметил, как к нему подошел Датыр, который облизывал ложку и непонимающе крутил головой.
– Господин мой, – он чуть поклонился, хотя это движение походило едва ли не на фамильярный кивок, – что-то происходит?
– Не знаю. Ты чего это задумал готовкой заниматься?
– Всегда любил это дело, – признался Датыр. – А тут такая ситуация, что у них некому поручить, да и не умеют они по-настоящему кухарить, вот и решил, господин… Ты же не против, делать все равно нечего, а путешествие наше, похоже, затягивается. Капитан сказал, буря нас в сторону отнесла… А что тут случилось?
– Не знаю, – признался рыцарь. – Но что-то явно происходит, не для баловства же они эти штуки вынесли. – Он кивнул на арбалеты.
А потом снова стал осматриваться. Ничего по-прежнему было непонятно, небо оставалось чистым, лес вдали, правда, выглядел слегка угрожающе, но он и раньше был таким, горы казались далекими… Нет, ничегошеньки особо опасного рыцарь не видел.
А вот капитан полагал иначе. Он сам встал к рулям, даже не спустился, чтобы переодеться, видимо, время было дорого. Луад принялся командовать, подготавливая команду к чему-то… Датыр постоял рядом да и пошел в каюту. А когда вышел, на нем был боевой нагрудник, а в руках он тащил три клинка – меч Сухрома, свой меч и укороченный леворучный меч, который в некоторых боях рыцарь применял вместо щита.
Капитан Виль увидел это и руками замахал.
– Нет, господа, если у вас имеются луки… – Дальше шло что-то непонятное. Потом он образумился и прокричал уже по-людски: – Лучше наши дротики из трюма принесите, если вы мастера их использовать.
– Ну от мечей-то под рукой вреда тоже не будет, – высказался Датыр.
Передал мечи рыцарю, который тут же перекинул перевязь через плечо, а с другой стороны приспособил к поясу и леворучник. Потом оруженосец и сам вооружился и лишь после этого спросил у шкипера, где он может найти дротики, о которых говорил капитан.
Дротики он и вправду скоро принес, было их штук двадцать, они были легковаты, по мнению Сухрома, изготовлены под другую руку, не под его, причем, как у старинного пилума, листовидное жало прикреплялось к древку длинным, чуть не в три ладони, металлическим стержнем. Вот только у пилума это было сделано, чтобы невозможно было отрубить наконечник, а на дротиках казалось излишеством. Зато от этого стержня дротик становился тяжелее и, возможно, имел неплохую пробивную способность. Хотя Дытыр, проверив острия, сокрушенно покачал головой:
– У нас бы за такую заточку иной сержант зубы кулаком пересчитал.
– Они не солдаты, Датыр, они… – Как назвать матросов воздушного корабля, Сухром и сам не знал. – Ты понимаешь, что происходит?
Но оруженосец тоже пока ничего не понимал. К тому же все как-то успокоилось, двоих матросов-тархов капитан вооружил арбалетами и отправил на верх баллона, двое загребных по его приказу спустились вниз, и крылья корабля заскрипели, заработали. А сам мастер Виль налег на рули, и корабль тяжеловато развернулся к горам. Шпипер тем временем что-то делал с гибкими шлангами, раздувающими баллон, рыцарь сообразил, что он пробует поднять «Раскат».
Впрочем, высоту он по-настоящему не сумел набрать, в этой местности и так дышалось нелегко, а когда корабль пошел вверх, это стало и вовсе трудно. Зато шкипер, выполнив свою часть работы, замер у левого борта, напряженно всматриваясь в лес.
Установилось относительное безделье, хотя спокойным его назвать было нельзя. Всем своим опытом бойца рыцарь понял: это не спокойствие, а, быть может, ожидание атаки. Он подошел к шкиперу:
– Кто на нас нападает?
– Тихо, сэр рыцарь, – прошептал шкипер Луад. – Они сейчас слушают нас, кажется, уже поняли, что мы где-то близко.
– Да кто они-то?
И вдруг Сухром сам увидел. Сначала это были какие-то тени, неясные, трудноуловимые на фоне глянцевых листьев тех джунглей, которые оказались теперь у корабля за кормой. Темные пятна, неопределенные и странные, но они действовали разумно, это было ясно сразу. Сначала пять или шесть этих теней выплыли из разрывов между деревьями, а может, и с опушки леса и покружили сообща на малой высоте, значительно ниже «Раската». Потом они стали подниматься кругами, к ним присоединились и другие такие же… Сухром во все глаза смотрел на первую стаю, взмывающую уверенно, сильно и быстро, куда быстрее, чем их летучий корабль.
– Все, – прошептал капитан Виль, и по его лицу, по поту, выступившему у него на лбу, рыцарь понял, что он боится куда больше, чем во время шторма. – Теперь не уйти… А знаешь, рыцарь, я не слышал, чтобы кому-то из наших удавалось с ними справиться.
– Откуда же ты тогда знаешь, что они тут обитают?
– Иногда удавалось убежать, уйти… Они далеко от своих гнездовищ не улетают, поэтому… – Капитан с затаенной надеждой посмотрел на пространство перед собой, в сторону гор. – Нет, не успеть, придется драться, сэр рыцарь.
Сухром задумался, ему казалось, что драться – это что-то привычное, хотя, оглядевшись вокруг, он понял, что драться придется так, как он еще никогда не сражался. Он даже не представлял себе, что тут можно сделать, какой тактики придерживаться.
И вдруг неизвестные существа сразу оказались довольно близко и стали видны в подробностях. Сначала рыцарь принял их за уродливых ящериц – зубастые, длинные, как у всех летающих тварей, клювы, маленькие головы с большими и совершенно невыразительными плоскими глазами, широкие кожистые крылья, забирающие под себя воздух куда уверенней и точнее, чем их корабль. Они были способны даже резко разворачиваться в полете, выставляя вперед ноги с кривыми, здоровенными когтями, каждый из которых был способен убивать и раздирать добычу, не говоря уж о том, что они легко могли пробить их надувной баллон из тонкой ткани… А если подъемная подушка над кораблем будет пробита, тогда и надеяться не на что – это было понятно сразу.
На земле, на открытой и ровной местности, они, эти летучие ящерицы – а может, и настоящие маленькие драконы, – сделают с ними, что захотят. От умелых атак с воздуха, атак голодных и злых хищников защищаться станет невозможно. Сухром почесал шею, потом вспомнил, что он без шлема, и покорябал затылок, но от этого легче не стало, положение становилось действительно сложным… Но рыцарь знал еще вот что – сдаваться нельзя, если враг как-либо внушил тебе, что положение безнадежно, тогда дело будет проиграно еще до того, как, собственно, и начнется.