— Надежда еще та сука, — сказала я ему. — Она поддерживает в тебе жизнь, когда все, чего ты хочешь — это умереть.
Сайман повернул голову и посмотрел на меня, его глаза были полны зимы.
— Он откачивал мою кровь так быстро, как только мог. Когда он забирал ее, мое тело реагировало и расходовало резервы, чтобы восполнить нехватку.
— Что он с ней делал?
— Я не знаю.
— В замке было еще одно существо с божественной кровью, — сказала я. — Животное. Саблезубый тигр.
— Однажды я слышал его рев, — сказал Сайман.
— Зачем ему божественная кровь?
— Я не знаю. — Он вздохнул, и вздох прокатился по всему его телу. — Они ломали мне ноги. Каждый день перед восходом солнца они приходили и дробили мои кости молотком.
Сайман всегда боялся смерти и физической боли.
— Зачем?
— При такой сильной боли я не мог замедлить свою регенерацию. Мое тело исцелялось само, и я ничего не мог с этим поделать. — Он вздрогнул.
— Все кончено, — сказала я ему. — Ты в безопасности.
— Ты знаешь, почему я копил богатство?
— Потому что думал, что оно защитит тебя. Но в этом мире есть вещи, которые невосприимчивы к деньгам.
Он отвернулся от меня.
— Я знал, что никто не придет.
Его голос рассказал мне все. Он сидел в той камере со сломанными ногами, смотрел в небо и отчаянно хотел, чтобы его спасли, но он знал, что никто не позаботится, чтобы спасти его.
— Мы пришли.
— Почему ты спасла меня? — спросил он.
— Не я.
Тень нетерпения старого Саймана коснулась его лица.
— Кэрран сделал это, но только потому, что ты попросила его. Деньги, которые я заплатил Гильдии — формальность. Гроши. Я бы отдала Кэррану все, что у меня есть, но я знаю его. Я помню нашу историю. Все золото мира не убедило бы его пошевелить пальцем ради меня. Он сделал это ради тебя. Почему ты — попросила его?
— Ты хочешь реальный ответ или тот, который тебя устраивает?
— Я приму правду.
— Потому что я знаю тебя, Сайман. Ты тот, кто помогал мне. Всегда за определенную цену, но все же ты помогал. Ты эгоистичный придурок, самовлюбленный, эгоцентричный, одержимый собственной значимостью, но ты тот, кого я знаю. Я не могла оставить тебя со своим отцом.
Он снова отвел от меня взгляд.
— Если это поможет, я могу сказать тебе, что если бы я оставила тебя там, это дало бы моему отцу разрешение похищать моих граждан по своему желанию, и что бы он ни делал с тобой, вероятно, сделало его сильнее, что плохо для нас, поскольку пифии предсказывают, что он сожжет город через несколько недель. Так проще?
Он не ответил.
— Отдыхай, — сказала я ему. — Поешь и отдохни. Тебе нужно исцелиться. И еще кое-что.
Я встала, подняла окно и потянула за толстые металлические прутья, удерживающие решетку, освобождая ее. Я напряглась, подняла решетку и отодвинула ее в сторону. В комнату ворвался ветер, шевеля листы и бумаги на столе.
— Ты не пленник. Ты можешь уйти, когда будешь готов. — Я кивнула Джули. — Пойдем.
— Но ты не… спросила его, — сказала она.
Спасибо тебе, Джули.
— Я знаю. Он не в состоянии, сделать это. Пойдем.
— Не в состоянии сделать что? — спросил Сайман.
— Отдыхай, — сказала я ему и вышла из комнаты.
Джули поспешила за мной. Мы вместе спустились по лестнице.
— Почему ты не… спросила его? — повторила она вопрос.
— Потому что он лежит на этой кровати, погруженный в свою травму и отказывающийся есть. Теперь он знает, что я чего-то хочу, и это сведет его с ума, пока он, наконец, не поест, не оденется и не придет ко мне, чтобы узнать, что было так важно.
Прямо сейчас я бы не задумываясь поменялась местами с Сайманом. Он мог бы бегать вокруг и заниматься всей этой ерундой, пока я лежала бы в хорошей мягкой постели.
Магия обрушилась на нас. Электрический свет в вестибюле погас, и голубые фейри-лампы медленно разгорелись, становясь все ярче.
— Кейт! — окликнул меня Клерк из-за со своего прилавка. — Тебе звонят.
Возможно, это был способ сообщить нам, жива ли Дали.
Я сбежала по последним нескольким ступенькам и подняла трубку.
— Здравствуйте, Шаррим, — произнес женский голос. — Пожалуйста, дождитесь Вашего отца.
— Скажите ему, чтобы шел на три буквы.
Я повесила трубку и отвернулась.
Позади меня плескалась магия.
— ЗДРАВСТВУЙ, ДОЧЬ.
***
ОН ЭТОГО НЕ СДЕЛАЛ.
Я обернулась. Стена света разделила Гильдию пополам, явив моего отца с заложенными за спину руками. Да, он это сделал. Ох, он это сделал. Сейчас совсем было неподходящее время издеваться надо мной.
Магия вырвалась из меня. Весь гнев, который я пыталась удержать, выплеснулся наружу.
— Какую часть «иди на х..» ты не понял?
Его сила была сущим адом.
— Я ТВОЙ ОТЕЦ. Я ШАРРУМ. ТЫ БУДЕШЬ ОКАЗЫВАТЬ МНЕ УВАЖЕНИЕ!
— Уважение? Ты послал убийцу на мою землю, чтобы убить ребенка! Какое уважение? Ты детоубийца.
— ЭТО БЫЛА ТВОЯ ВИНА. ТЫ УСКОРИЛА ЭТОТ ПРОЦЕСС СВОИМ УПРЯМСТВОМ.
Боже, мне хотелось ударить его по лицу.
— Ты отвратителен. Мне стыдно быть твоей дочерью. Я должна ходить по улице, извиняясь перед каждым встречным за то, что ты все еще существуешь.
— Я СОЗДАЛ ТЕБЯ. БЕЗ МЕНЯ, ТЕБЯ БЫ НЕ СУЩЕСТВОВАЛО. Я МОГУ ОДНИМ ЩЕЛЧКОМ ПАЛЬЦЕВ ОБОРВАТЬ ТВОЮ ЖИЗНЬ И СОЗДАТЬ ДЮЖИНУ ТАКИХ ЖЕ, КАК ТЫ.
— Сделай это. — Я развела руками. — Давай. Я жду.
Уголки его рта дрогнули от ярости. На этот раз я действительно разозлила его. Хорошо. Побудь на моем месте.
— НЕ ИСКУШАЙ МЕНЯ.
— Почему ты не убил меня, отец? Ты убил всех остальных. Моих братьев и сестер. Что за задержка?
— Я ТЕРПЛЮ ТЕБЯ РАДИ ПАМЯТИ О ТВОЕЙ МАТЕРИ, НО МОЕМУ ТЕРПЕНИЮ ПРИХОДИТ КОНЕЦ.
Ага.
— И моему тоже. Ты забрал няню у моего ребенка и заставил ее предать все, за что она боролась. Джули смотрела, как она умирает. Я ненавижу тебя.
— ТЫ ВЛОМИЛАСЬ В МОЙ ДОМ. ТЫ РАССТРОИЛА СВОЮ БАБУШКУ. ТЫ РАЗРУШИЛА МОЮ ТЮРЬМУ И УКРАЛА МОИХ ПЛЕННИКОВ. ВЕРНИ ТО, ЧТО ПРИНАДЛЕЖИТ МНЕ.
Пленники. Он не знал, что Кэрран проглотил саблезубого.
— Я ничего подобного не делала. Я не была в твоем доме. Твой пленник — житель моего города, которого ты похитил и держал в плену, я наняла наемников, чтобы спасти его, и они это сделали. Я пришлю тебе договор, чтобы твои адвокаты могли объяснить тебе это. Твоя система безопасности ни к черту, отец. На твоем месте я бы занялась ею.
— Я ШАРРУМ ИЗ ШИНАРА. МОЙ РОД НАСЧИТЫВАЕТ СТО ПОКОЛЕНИЙ. Я НЕ ПОТЕРПЛЮ НЕУВАЖЕНИЯ!
— Как и я! — Моя магия бушевала. Гильдия вокруг меня содрогнулась. — Я принцесса Шинара, внучка Семирамиды, племянница Пожирательницы городов, дочь Строителя Башен. Моя линия длиннее твоей на единицу!
Шок на мгновение отразился на его лице, прежде чем снова перерасти в ярость. Вот так. Ты заставил меня, теперь смирись с этим.
— Ты будешь уважать мои границы, отец. Ты поселился на краю моей земли и продолжаешь пытаться спровоцировать меня. Я не нарушала своего слова. Я поддерживала мир.
— ЗАБИРАЯ ТО, ЧТО ПРИНАДЛЕЖИТ МНЕ, КАК ВОР? ТЫ ПОЗОРИШЬ МЕНЯ, ДОЧЬ.
Давление его магии было почти невыносимым, но я была слишком зла, чтобы отступить.
— Меня там не было. Я была в Мишмаре, разговаривала с бабушкой. Спроси ее, если мне не веришь.
Его магия ударила меня.
— ВЕРНИ МНЕ ПОЛУБОГА!
Я притянула свою магию к себе и нанесла ответный удар. Пол под моими ногами подпрыгнул.
— Нет.
Магия вокруг меня была такой плотной, что отзывалась каждый раз, когда я делала вдох.
— ТЫ — ЖАЛКОЕ ПОДОБИЕ ДОЧЕРИ.
Его магия столкнулась с моей. Казалось, что воздух вокруг нас разрывается на части.
— Кейт! — зарычал Кэрран.
Я огляделась. Наемники съежились у стен, но мне было все равно. Мне было наплевать, даже если бы вся крыша обрушилась и раздавила их всех. Я бы не отступила. Не в этот раз.
Я вздернула подбородок.
— Ты убил свою собственную семью, отец. Даже сейчас ты пытаешься протянуть руку сквозь время и задушить её будущее. Ты — причина, по которой никто из потомков нашей крови не выжил. Ты пожинаешь то, что посеял. Я именно та, кого ты заслуживаешь.
Он уставился на меня, его взгляд буравил меня насквозь. Его лицо вытянулось, и Роланд рассмеялся.
— ТЫ, ДЕЙСТВИТЕЛЬНО, МОЯ ДОЧЬ.
Свет сжался, втянулся в свой собственный центр и исчез.
Я обернулась. Клерк уставился на меня дикими глазами. Из его носа текла кровь. Справа от меня моргали контуженые наемники. У ближайшего ко мне мужчины текла кровь из носа и ушей. Я взглянула наверх. Сайман стоял на балконе третьего этажа, его лицо было бескровным. Над ним Кристофер ухватился за перекладину, уставившись на то место, где только что был мой отец, его рубиновые крылья широко раскрылись, лицо исказилось от ярости.