Я вернула Саймана и оторвала Адору от моего отца. Он решил отомстить, попытавшись отобрать у меня Джули. После этого пути назад не было.
Эрра хотела получить полный отчет. Я сказала ей, что Джули все объяснит. Мне не хотелось разговаривать.
Травмы Дерека были незначительными. Он потерял много крови, но быстро восстанавливался. Я тоже немного поранилась, поэтому позвонила Нелли и пообещала ей солнце и луну, если она приедет, чтобы всех подлатать. Она это сделала. Она также выписала нам с Адорой успокоительное. Я свое не приняла.
Нелли ушла. Я вызвала небольшую кавалерию и теперь сидела на крыльце в ожидании.
Четверо вышли из ночи и поднялись на крыльцо. Я позвонила медведям Мэхона, приставленным охранять нашу улицу. Рауль, невысокий, но такой широкоплечий, что казался почти квадратным, остановился рядом со мной.
— Не беспокойся. Мы посторожим всю ночь.
— Спасибо. Если случится что-нибудь неприятное, защитные чары вокруг дома сдержат это.
— Если случится что-нибудь неприятное, мы разорвем это. — Лилиан похлопала меня по руке.
— Спасибо, ребята.
Я пошла в конюшню и взяла свою гигантскую ослицу. Обнимашка, должно быть, почувствовала, что сейчас не время для ее особого поведения, поэтому не доставила мне хлопот. Я оседлала ее и уехала.
Вокруг меня лежал город, пропитанный магией. Я вдыхала ночь и ощущала магию на языке. Мы были странно умиротворены, магия и я.
Огни фейри-ламп мигали в далеких окнах, зачарованные голубые искры боролись с темнотой. Я продолжала ехать. Я не знала, куда еду, но я не хотела оставаться дома. Это был наш общий дом. Каждое воспоминание и все, что в нем было, было создано нами вместе. Мне казалось, что я все испортила.
Мне нужно было время побыть одной, чтобы подумать и разобраться во всем. Я не могла сделать это дома, в нашей спальне или на крыльце. Мне нужно было пространство. Кэрран должен был вернуться. Он был бы рядом со мной, несмотря ни на что, и я была бы рядом с ним. Я не хотела быть собой в эту секунду. Если бы я могла вылезти из своей кожи, я бы это сделала.
Я позволила Обнимашке бродить по улицам, пока я не подняла голову и не увидела, что мы стоим перед моим старым многоквартирным домом. Я уставилась на него. Когда я работала в Ордене, я возвращалась точно так же, только верхом на Мэриголде. Надо бы врезать тете за то, что она убила моего мула. Жаль, что она этого не почувствует. Должно быть, я неосознанно давала Обнимашке какие-то подсказки. Куда поворачивать, в какую сторону идти…
Ну и хорошо. Я отвела Обнимашку в конюшню дома, поднялась наверх и отперла дверь. У меня не было возможности установить какие-либо обереги после того, как Кэрран отремонтировал дом после разрушения тетей, но, по крайней мере, мы установили новую дверь. Мне совсем не везло с дверьми.
Я зашла внутрь, закрыла дверь и села за свой кухонный стол.
Раньше это была квартира Грега, а потом она стала моей. Здесь тоже были воспоминания, но многие из них принадлежали только мне.
Я сидела за кухонным столом и пыталась не думать. Я была в раздрае. В оторопи.
С этого все и началось. Я приехала в Атланту расследовать смерть Грега и в итоге оказалась в этой квартире. Я была простым наемным работником, тогда жизнь была намного проще. Даже работать в Ордене было не так уж плохо. Работа не всегда была простой, но я больше помогала людям, чем причиняла вред.
К черту все.
Я встала и пошла в гостиную. Это была квартира с одной спальней, и даже после смерти Грега спальня принадлежала ему и его воспоминаниям. Это было его пространство. Когда я жила здесь, я всегда спала на диване в гостиной, именно поэтому Кэрран поставил здесь кровать. И, конечно, она была почти четырехфутовой высоты, и требовалась лестница, чтобы забраться на нее.
Я бы отдала почти все, чтобы он был сейчас на этой кровати и смеялся надо мной.
Я открыла окна, отодвинула решетки и впустила ночь. Почему бы, черт возьми, и нет. В любом случае, никто не собирался меня беспокоить. Я сняла кожаный ремень с «Саррат» и положила его на ночной столик. Я стащила сапоги и села на кровать. Я все время думала, что отец разрушит мою жизнь, но нет, оказалось, что во всем виновата я сама.
Чья-то рука ухватилась за подоконник.
Теперь у меня появились галлюцинации.
Кэрран влетел в комнату в человеческой форме. Он подошел и сел рядом со мной.
— Зашел на чаек?
— Я следил за тобой, чтобы убедиться, что ты добралась домой целой и невредимой. Поговорил с детьми после того, как ты ушла. Думал, ты будешь в «Новом рубеже», но тебя там не оказалось. Это было следующее место. После него я бы отправился в дом Саванны.
— Опытный детектив.
— Не отнимешь.
Мы сидели бок о бок. За окном нам подмигивали звезды.
— Я ушел, чтобы проветрить голову, а ты сбежала из дома, — сказал он.
— Я не сбегала. — Да, я это сделала.
Мы еще несколько мгновений посидели молча.
— Я хотела рассказать тебе об Адоре.
— Я понимаю, почему ты, возможно, хочешь что-то утаить. Мы оба имеем дело с трындец каким дерьмом и пытаемся защитить друг друга. Мне это не нравится, но я понимаю, потому что я делал это раньше, и я не могу поклясться, что не сделаю этого снова. Но я не понимаю, почему ты спрятала ее. Дерек и Джули пытались объяснить мне это, но ничто не имеет смысла. Ты думала, я тебя не послушаю? Я всегда был крутым. Мне может не нравиться то, что ты делала, но я всегда слушаю, Кейт. Что заставило тебя подумать, что я поведу себя по-другому?
Я вздохнула.
— Я спрятала ее, потому что мне пришлось бы объяснять, почему я не убила ее.
— Почему ты этого не сделала?
— Потому того, что ее существование сводило меня с ума, у меня дрожали руки. Я злилась не из-за того, что с ней поступили неправильно. Я злилась из-за того, что отец посмел отправить ее на мою территорию, чтобы забрать то, что принадлежало мне. Я хотела причинить ему боль. Если бы у меня был нож, и я могла дотянуться до него в тот момент, я бы срезала всю плоть с его костей. Ты не представляешь, как сильно я хотела это сделать. Я забрала ее у своего отца, потому что хотела послать его на три буквы. Ее жизнь в тот момент не имела для меня значения. Мне было все равно, что она личность. Она была вещью. Она была игрушкой моего отца, и я забрала ее, чтобы поиздеваться над ним. Я почти превратила ее в рабыню. Я остановилась только потому, что в моем мозгу щелкнул какой-то переключатель, и я поняла, что тебе это не понравится. Порабощение ее противоречит всему, за что я выступаю. Это не я. Это не то, кто я есть. Мне следовало остановиться. Я не хотела тебе это объяснять. Я не хотела, чтобы ты знал такое обо мне.
Я не смотрела на него. Вот. Все было кончено.
— Почему ты не позволила ей упасть с моста? Это положило бы конец всем вопросам.
Я вздохнула.
— Потому что это было бы неправильно. Все, что с ней случилось, было неправильно. Неправильно покупать детей, неправильно запирать их в крепости и делать из них убийц, неправильно обещать им, что они попадут в рай, если будут повиноваться тебе, неправильно приказывать им убивать людей, неправильно привязывать их своей кровью, которая, как ты сказал им, священна, и неправильно разрывать эти узы, потому что ты участвуешь в соревновании со своим отцом. Она личность. Она — это я, Кэрран, или, по крайней мере, такая, какой Ворон хотел меня видеть. Моему отцу не пришла в голову эта идея ни с того ни с сего. Он наблюдал, как Ворон учил Хью, и просто усовершенствовал концепцию и запустил ее в массовое производство.
Он ждал.
— Она хотела пожертвовать своей жизнью ради меня, но я не заслуживаю ее жизни или преданности. В тот момент, когда я решила забрать ее у отца и оставить в живых, я стала ответственной за нее. Ты видел ее. Единственный раз, когда ей позволили появиться на свет, это когда у нее была цель и куратор. Она заслуживает иметь жизнь и быть свободной. Если бы она понимала вещи такими, какие они есть на самом деле, она бы не жертвовала собой ради меня. Она бы плюнула мне в лицо. Я хочу дать ей шанс. Я обязана дать ей шанс. Даже если бы ты сказал мне в тот момент, что бросишь меня, если я оставлю ее в живых, я бы спасла ее. Это было правильно. Моя фишка. Я не могла бросить ее, Кэрран. Я не могла.
— Конечно, ты не могла.
— Это сложно.
Он покачал головой.
— Нет, на самом деле все довольно просто. Ты не бросила ее, потому что ты не такая, Кейт. Потому что ты будешь бороться за ее свободу и жизнь. Да, это беспорядок, и ты должна его исправить. Убегать от всего этого и дуться в одиночестве в своей старой квартире — не лучший способ справиться с этим.
Дуться? Я посмотрела на него.
— Почему ты здесь? Разве не ты уходил, когда я видела тебя в последний раз?
— Я ушел, потому что мне нужно было проветрить голову и понять, что, черт возьми, происходит. И потому что я был так зол, что ничего не мог разглядеть. Я убил этого говнюка и все еще хотел продолжать убивать. Ярость не прекращалась. Потом я остыл, поговорил с Адорой и детьми и понял, что сегодня вечером я впервые за несколько дней увидел тебя настоящую. Ты нашла другую неудачницу, которой некуда было пойти, и была готова защищать ее всем, что у тебя было.