Рядом с домом из нарисованного камня стояли леди Цамей и лорд Такенд, они держались за руки, смотрели друг на друга и улыбались. Они не были куколками и не обращали на меня никакого внимания. Таблички они тоже не носили.
Отойдя от них, я увидела в большой витрине свое отражение и замерла, как вкопанная. Если не считать ненастоящей левой руки, я была живой. На голове у меня красовалась бумажная корона с надписью «Χочу стать невестой Зуара», а платье сплошь состояло из признаний в любви к принцу. Только по этой причине у меня не было таблички.
Проснулась оттого, что сорвала с головы корону и стала топтать ее ногами.
Резко села на постели. Пытаясь отогнать противный и тревожный сон, несколько раз согнула и разогнула перед лицом вполне обыкновенные пальцы левой руки. Сердце быстро и болезненно билось, меня волной захлестнули страх и обреченность.
Сжимая в руках одеяло, с удивлением осматривала свою комнату в университете. Я совершенно не помнила, как в ней оказалась. За дверью послышались торопливые шаги, щелкнул замок — на пороге появился лорд Адсид. В утренних сумерках опекун, одетый в уже знакомый халат, казался тусклым и бледным.
— Опять сон? — спросил он, на всякий случай поднимая руки, чтобы магически обыскать комнату.
Я кивнула и, не дожидаясь дополнительных просьб, рассказала. Лорд слушал внимательно, хмурился. Пару раз прошелся по комнате, размышляя.
— У вас какие-то иносказательные сны, — заключил он, наконец, остановившись в изножье кровати. — Правда, смысл понятен и так. Вы нужны господам драконам, что, учитывая характеристики вашего дара, неудивительно. Вот только не знаю, действительно ли аролингцы оказывают какое-то влияние на леди Арабел, — он сложил руки на груди, в задумчивости постучал пальцем по плечу. — Она очень осторожна и после того случая, когда ее вынудили показывать возможности дара, не доверяет драконам. Она на них обижена. Она не подпустила бы их близко.
— Но если сон все же правдив? Если на Видящую влияют? — к страху примешалось отчаянное желание что-то изменить, но ответ лорда Адсида был отрезвляюще резким:
— У нас нет времени подтверждать эту теорию. Мы ничего не можем сделать. До ритуала осталось пять часов.
Я судорожно сглотнула, прикусила губу, задумалась. Мрачный собеседник, глядящий куда-то мимо меня, тоже.
— А перенести ритуал можно? — особенно не надеясь, спросила я.
— Нет, — он как-то странно скривился, качнул головой. — Нет. Не с нашим правителем.
Заметив мое недоумение, пояснил:
— Его Величество устал от этого отбора. Очень устал. Игра «отбор для аролингского принца и соблюдение всех условий перемирия» длится уже пять лет, — опекун вздохнул. — Для Его Величества это исключительно длинная партия. Обычно его политической заинтересованности хватает года на два.
— Но это… Это ведь очень важно! — подобное объяснение не укладывалось в голове.
— Он понимает, — заверил лорд Адсид. — Но король нетерпелив, оскорблен тем, что лорду Фиреду удалось представить его слабым правителем. Его Величество уже переносил последний ритуал на один день. Он не повторит такой ход. Он просто хочет, чтобы эта игра поскорей закончилась. Он устал от неопределенности.
— Но это ведь судьбы… — пролепетала я.
Мужчина обезоруживающе улыбнулся:
— А это наш правитель. С этим ничего не поделать, — он пожал плечами и поменял тему: — Как вы себя чувствуете?
— Неплохо. По сравнению со вчерашним вечером и вовсе чудесно, — ответила я.
— Хорошо, — задумчиво ответил лорд Адсид. — Вынужден признать, что вчера заблокировал ваши эмоции. Выносить постоянные необъяснимые скачки настроения и изменение мировоззрения было совершенно невозможно. Радует, что вы боролись с заклятием драконов, навязывающим вам приязнь к ним. Но эта внутренняя война вас так истощила, что вы заснули, едва оказались со мной в карете.
Я прислушалась к ощущениям. Судя по тому, что болезненно восторженное желание стать женой Его Высочества поблекло, ни принцу, ни лорду Фиреду не удалось вчера зачаровать меня снова. Это наблюдение меня порадовало, как и опекуна. Лорд Адсид триумфально улыбался и выглядел довольным.
— Будем надеяться, что к началу ритуала воздействие драконьих чар будет настолько ослаблено, что вам не составит труда их блокировать.
Он посоветовал больше не ложиться.
— Ради неполного часа возможного сна не стоит. Завтракать сегодня будете в комнате, я уже распорядился. Господин Раскиль лично зайдет к вам и принесет все необходимое. Мне не хотелось бы, чтобы вы перед самым ритуалом появлялись в общей столовой, — подчеркнул лорд Адсид. — Еще господин Раскиль впустит к вам портных, они принесут платье для ритуала и помогут его надеть. К сожалению, сам я не могу проследить за всем этим — Его Величество желает видеть наблюдающих и меня до ритуала, — он неопределенно повел плечом. — Потом я вернусь за вами, и мы вместе поедем во дворец.
— У вас с утра напряженный график, — заметила я.
— Так и есть, — согласился мужчина. — Признаться, я благодарен вашему сну за возможность увидеться в спокойной обстановке.
— Я тоже, — призналась, не сводя глаз с обаятельного опекуна.
Да, в карете наедине нам выпадет около получаса на разговор. Но за час до того, как решится моя судьба, я точно буду не способна мыслить трезво.
— В том, что пробуждение оказалось таким ранним, есть ещё одна выгода, — внимательно наблюдая за мной, добавил лорд Адсид. — До аудиенции у Его Величества я успею заехать в «Голубятню» и передать вашим родителям письмо от вас.
— Правда? Это было бы замечательно! — обрадовалась я. Уже думала спрашивать разрешения опекуна хоть ненадолго сбежать в город. Хотелось помириться с родителями поскорей, извиниться за странное поведение и попробовать хоть как-то объяснить его. Воспоминание о вчерашней размолвке отравило появившуюся в сердце радость, вспомнился хмурый и какой-то отчаянный отец, слезы мамы…
— Я распоряжусь, чтобы на воротах их впустили и провели к вам. Не волнуйтесь, они придут. Вы их единственная дочь. Они вас любят и все поймут.
Голос лорда Адсида звучал ласково, утешительно, а мне хотелось, чтобы русоволосый опекун подошел ближе, взял меня за руку. Чтобы было новое долгожданное и нужное зачарование, успокаивающее и наполняющее бодростью нас обоих общее волшебство.
Но он простился, легко кивнул и вышел. У него, как и у меня, впереди был долгий и трудный день.
Письмо родителям я села писать сразу же. Не стала тратить время и снимать праздничное платье, в котором спала ночью. Короткое послание далось мне тяжело. Просьбы о прощении перемежались с попытками объяснить то, что я сама не понимала, — драконью магию. Получилось неуклюже, глупо и по-детски наивно. Будто подросток с умным видом старался объяснить кому-то принципы формирования межгосударственной ценовой политики. Так что я ограничилась лишь извинениями и просьбой зайти в университет.
С письмом закончила как раз вовремя — безупречно красивый, одетый в темно-синюю мантию с золотым шитьем Шэнли Адсид постучал в мою дверь. Отдавая письмо, не в первый раз задумалась о том, как много он стал значить для меня за последние две недели. Казалось бы, огромная бездонная пропасть отделяла Верховного судью, хладнокровного главу древнего рода от бывшей рабыни, но за две недели от преград между нами не осталось и следа. Если магия крови, магия «Семейного спокойствия» помогла так быстро найти общий язык, то я была ей очень благодарна.
Вкуса завтрака я не ощущала, через силу заставляла себя есть, хотя от постепенно усиливающейся нервозности мутило. Портнихи, появившиеся одновременно с моими родителями, едва не свели меня с ума булавками и охами о том, что им дали исключительно мало возможностей сделать примерки по правилам. Я отлично понимала, что женщины напрашивались на комплименты, потому что белое шелковистое платье, как и изящные белые туфли, сидело великолепно. Пара жизненно необходимых для портних дополнительных стежков никак не противоречила этому факту.