— Еще нужно подчеркнуть, — продолжал ректор, — что вас официально никто отчислять не станет. Ваше обучение в университете будет "временно остановлено". Это даст вам возможность при желании вернуться и завершить начатое образование. Не скажу, что этим правом пользуются многие молодые матери, но далеко не у всех есть перспектива развить дар до десятки.
Я изобразила улыбку, учтиво поблагодарила за разъяснения.
Вновь в разговоре возникла долгая пауза. Я даже не старалась ее как-то заполнить — не было сил придумывать тему, когда все чувства и мысли постепенно съедала пустота. Она затапливала меня, делала безразличной ко всему, но откликнулась едкой горечью на замечание лорда Адсида о "Семейном спокойствии".
— Очень удачно, что с помолвкой решили не затягивать. Судя по моим расчетам, магия опеки прекратит действовать в день вашего отъезда. Не придется проводить ритуал ещё раз.
Слова прозвучали бесстрастно, будто о простых формулах, не имевших для него никакого особенного значения. От этого на глаза навернулись слезы. Показывать их отстраненному и безучастному собеседнику не хотела. Он бы понял, как я дорожила той связью, которую он, скорей всего, считал обузой. Он увидел бы, как я переживала из-за того, что он, скорей всего, считал освобождением. Кивнула, потупилась, чудом совладав с голосом, назвала новости хорошими.
Продлевать тяготящий нас обоих ужин лорд Адсид не стал. Дождавшись, когда я доем десерт, предположил, что магия Видящей меня утомила, ведь леди Арабел брала силу невест и других участников ритуала. Я согласилась, даже призналась, что чувствую себя разбитой. Он скупо улыбнулся, посоветовал лечь пораньше.
— Последние дни были трудными, но самое сложное уже позади. Скоро все наладится, — добавил он напоследок.
Общие фразы и не отражающий эмоций красивый баритон будто выстраивали между нами ледяную стену. Взгляда в глаза лорд Адсид тоже избегал. Создавалось впечатление, что мы с ним почти не знакомы, а все хорошее, раньше связывавшее нас, я сама придумала.
Чувствовала себя растерянной, брошенной и отчего-то обездоленной.
Изобразив улыбку, простилась с сиятельным опекуном, вернулась в комнату. Теперь, когда не было смысла скрывать слезы, позволила себе выплакаться. Заснула в надежде, что сегодняшний день, отбор, разговор с родителями и резко испортившиеся отношения с лордом Адсидом мне только приснились.
ΓЛАВА 4
Пламя горелки отблескивало в матовой столешнице, облизывало начищенные бока серебряного котла. Фиред с нарастающим отвращением вдыхал сладкий и тяжелый запах розового масла, покипывающего в котле, и раздраженно постукивал по столу сандаловым пестиком. Отсчитавший положенные минуты кристалл мелодично звякнул. Истинный дракон поморщился из-за кажущегося слишком громким звука и, откупорив стеклянный флакон, высыпал в котел зачарованный кардамон.
В приторном аромате появились свежие нотки, зелье поменяло цвет на пурпурный. Фиред вытянул над варевом руку, прочел нужную формулу — льдистое плетение упало с ладони в состав. Еще одна перемена цвета — дракон с облегчением накрыл котел тяжелой крышкой, погасил горелку и суетливо отворил заклинанием окна.
Весенний ветерок ворвался в лабораторию аролингского посольства, радостно перевернул пару листов стоящей на мраморной подставке книги. Дракон хмыкнул, увидев чертеж жука-оберега, и захлопнул дневник. Над этими украшениями в свое время пришлось порядком поломать голову, чтобы зачаровать камни, металл и колбочки правильно. Иначе и в самом деле пришлось бы пустить все на самотек и довериться Видящей, этому несовершенному и неразумному созданию, не осознающему ни природы, ни настоящих возможностей своего дара.
Воспоминания о прошедшем ритуале усилили и без того почти нестерпимую головную боль. Фиред глухо застонал, прижал к глазам ладони, наклонился вперед. Теперь, когда работа с составом подошла к концу, можно было опять помочь себе. Монотонный напев убирал тошноту, прояснял мысли, притуплял боль.
Чуть покачиваясь в такт лечебному заклинанию, дракон вспоминал прошедший ритуал, с пренебрежением думал о том, какую малость кедвосцы называют великим даром. Ментальная магия Видящей была грубой и неотесанной, Фиреду нравилось называть ее первобытной. Это слово в должной мере передавало и угловатость, и дикость чрезвычайно редкого для эльфов дара. Видящая даже не научилась толком управлять своими способностями! Двадцатилетние драконы-желторотики и те могли больше!