– Маржару надо, пусть сам и пьёт!
Последнее слово ещё не отзвучало, а на меня обрушился поток чего-то вонючего, моментально промочив роскошную длинную шерсть от ушей до кончика хвоста. Я оторопел, а над головой бумцкнуло. Чудом успел увернуться, как на то место, где я находился, свалился глиняный кувшин, брызнув осколками в стороны.
– Мья-я-у-у!
– Вот, из-за тебя котика обидела!
Обидела! Ещё как обидела! Облила меня противооборотным средством… Ф-фу! Да ещё такой крепости. Да я же теперь в кошачьей ипостаси на несколько дней застряну.
– Мья-а-а-у-у-у! (Бестолочь сладкоголосая, ароматная!)
Хотя та жидкость, что вылилась на меня, и перебивала обоняние своей вонью, но всё же я уловил, что вкусный запах исходил от этой девчонки, поименованной ассиаркой глупым имечком Дуруш.
Ассиарка ушла, не забыв закрыть дверь на засов снаружи. Вот где логика у этих бормитцев? Гм, и у ассиарки… Окно-то на террасу приоткрыто. При должной сноровке да с такими ленивыми охранниками, которые на плацу больше советуют, чем тренируются, через него вполне удрать можно.
Правда, девчонка ничего не знает про тайную калитку, а через каменную ограду с магической завесой почти вровень с крышей уж точно не перелезет. Но…
– Так, киса не плачь. Пока эта дурёха за другой порцией бегает, да пока они его сделают, надо бежать.
Бежать? Что? Девчонка тоже бежать удумала? А она-то зачем?
Временно забыв о промокшей шерсти, потерявшей свой блистательный вид, вытаращил глаза на девчонку. Ну да, девчонка лет пятнадцати-шестнадцати. Ровесницей моей сестре и Орринке будет, может, чуть постарше. При воспоминании о сереброкосой, думаю, даже кошачья морда перекривилась.
А эта Дуруш хороша! Я беззастенчиво разглядывал девчонку.
Её рост в моей кошачьей ипостаси трудновато определить. Может, как у княжича, а может, и повыше будет. Зато фигурка замечательная.
Длинные ноги, крепкие грудки, тонкая талия… Толстая тяжёлая коса густого медового цвета спадает до поясницы, а по всей длине почему-то зелёная искра переливается. Кожа чуть темнее, чем в наших краях, но светлее, чем у бормитцев. На изящном лице светились изумительные глаза изумрудного цвета. Чудо, как хороша! А губки, ммм…
Рассмотреть все прелести так подробно мне удалось, потому что девчонка быстро сбросила платье и заметалась между сундуками в исподнем, доставая другую одежду. Торопливо оделась в штаны и рубаху, накинула длинную до пят кофту и принялась шариться по узлам, пока не нашла кинжал и прицепила ножны к поясу.
– Ну, всё, котик. Извини, что облила. Сейчас подсушу, - сделала лёгкий жест, меня обдало тёплой волной воздуха, и мех стал сухим, - а вот чистить тебя некогда. Прощай, мой хороший! – и поцеловала.
Вот так! Приподняла меня за передние лапы и чмокнула прямо в морду. В этот момент волна чарующего аромата, перебивая вонь противооборотного зелья, накрыла меня с головой и вогнала в ступор.
Дуруш, меж тем, через створку окна скользнула на террасу и вдруг обернулась в *большую кошку, скользнув в тень деревьев.
Очень большую кошку тёмного цвета. Побольше рыси будет…
Ки-и-иса!
*Для Ар-Лагора в кошачьей ипостаси все представители семейства кошачьих воспринимаются кошками вне зависимости от вида. В данном случае, Гор называет большой кошкой пятнистую пантеру.
Вот такую пантеру
Побег
В саду раздались крики. Кто-то всё-таки заметил побег. Стоило хвосту большой кошки затеряться среди кустов, и зазвенеть крикам, как я подхватился.
Вот он! Тот самый удачный момент для нашего с княжичем исчезновения. Я по террасе помчался к нашей комнате, сетуя про себя, что далековато забрался, ведомый ароматом девчонки… С другой стороны, как бы я догадался, что момент подходящий?
Терраса тянулась, пока не закончилась у стены. Здесь от основного здания дворца отходило крыло, обегать которое не имело смысла.
Я заметался, ища ближайшее открытое окно, чтобы через него проскочить в коридоры. Ближнее окно снова порадовало открытой створкой – как же всё-таки главный советник доверчив – заходи, кто хочешь.
Как бы не так! Проём выхода из комнаты перекрывала не традиционная занавеска, а дверь. Крепкая, закрытая на замок дверь.
Не желая терять время, метнулся обратно к окну. И тут меня ожидал сюрприз. Я со всего маху врезался мохнатым лбом в какую-то преграду. Вот она, открытая створка окна, такая недосягаемая. Зайти-то зашёл, а выйти никак.