После минутного созерцания потолка я взглянула на тумбочку. На моем сотовом мигал красный огонек — пришло сообщение. Я схватила телефон, раскрыла его… и улыбнулась.
«ЖИВЫ И ЗДОРОВЫ В ГЕРМАНИИ», — прочитала сообщение от моей мамы. — «БОРЮСЬ С СИНДРОМОМ СМЕНЫ ЧАСОВОГО ПОЯСА».
Так же было сообщение от папы, менее информативное (это было для него нормой, учитывая его способности к написанию смс):
«СЪЕШЬ ЗА НАС ХОТДОГ! ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, ЛИЛЗ!»
Я улыбнулась, закрыла телефон и положила его обратно на тумбочку. Затем я сбросила одеяло и заставила себя опустить ноги на ледяной каменный пол, холод которого ощущался даже через носки. Я доковыляла до шкафа, схватила умывальные принадлежности и полотенце, уже лежащее на бюро, и была готова к моему первому походу в душ.
Когда я открыл дверь спальни, Скаут уже была в школьной форме (клетчатая юбка, свитер, мохнатые сапоги по колено). Она улыбнулась мне с кушетки комнаты отдыха и потрясла «Vogue».
— Я почитаю про худышек из Милана. А когда ты вернешься, мы пойдем вниз завтракать.
— Хорошо, — пробормотала я. Но на полпути к двери остановилась и обернулась. — Ты тренировалась до пятнадцати минут второго утра?
Скаут взглянула на меня, все еще сжимая край так и неперевернутой до конца страницы журнала.
— Я не буду утверждать, тренировалась я или нет, но если ты хочешь знать, занималась ли я чем бы я ни занималась до пятнадцати минут второго утра, то — да.
Я открыла и закрыла рот, пытаясь осмыслить, что она только что сказала, и выдала:
— Понятно.
— Серьезно, — сказала Скаут, — это было важно.
— Насколько важно?
— Настолько, что я действительно не могу рассказать об этом.
На несколько секунд в комнате воцарилась тишина. Сжатые челюсти и выражение упрямства в глазах, сказали, что девушка не изменит своего решения. Так как я стояла пред ней в пижаме с плохо соображающей головой и зубами, требующими знакомства с зубной пастой, я не стала настаивать.
— Ладно, — согласилась я и увидела в ее глазах облегчение.
Оставив Скаут наедине с журналом, я направилась в ванную, решив про себя, что такое объяснение — «тренировка» — не сможет надолго меня удовлетворить. Можете назвать меня слишком любопытной или назойливой, но с тех пор как я приехала в Чикаго, эта девушка стала моей самой близкой подругой; и я не собиралась потерять ее из-за каких-то непонятных дел, в которые она оказалась замешана.
Когда я вернулась (чуть более проснувшаяся после хорошего душа и умывания), Скаут сидела на диване, поджав под себя ноги, все еще разглядывая журнал, лежащий у нее на коленях.
— Чтоб ты знала, — начала она, — если ты не поторопишься, то нам достанется только навозная жижа.
Уверенная, что Скаут права, — одно название чего стоит — я забросила туалетные принадлежности в комнату и залезла в сегодняшний вариант школьной формы. Клетчатая юбка. Колготки, чтобы не замерзнуть. Застегнутая наглухо рубашка с длинным рукавом и свитер с V-образным вырезом. Пара голубых как лед сапожек, которые были короче, чем у Скаут, но не менее мохнатые.
Я запихнула учебники и несколько тоненьких корейских тетрадей, которые я нашла в манхэттенском канцелярском магазине (у меня слабость к миленьким канцтоварам), в мою сумку и схватила ленточку с ключом от комнаты. Затем закрыла за собой комнату, вставила ключ в замок и повернула его до упора.
— Готова? — спросила Скаут с книгами в руках и сумкой через плечо, с которой мне скалился череп.
— Всегда готова, — ответила я, надевая на шею ленточку с ключом.
Столовая была расположена в отдельном здании, которое выглядело таким же старым, как и сам монастырь, — такой же камень, такая же готическая архитектура. Я предположила, что современные коридоры с окнами, соединяющие здания, были добавлены, дабы угодить родителям, не желавшим, чтобы их малышки бродили по улице холодными чикагскими зимами. Я подумала, что монахини с большим энтузиазмом противостояли стихии.
Интерьер столовой был на удивление современным, с длинной стеклянной стеной с видом на небольшой луг позади здания. Двор был чистым и выложен широкими бетонными булыжниками, между которыми пробивались пучки травы. В дальнем углу находилось произведение, как мне показалось, индустриального искусства — серия круглых металлических обручей на металлической подпорке. «Ода Солнечным Часам» может быть?
Внимательно рассмотрев шедевр искусства, я вернулась к изучению самой столовой. Длинная прямоугольная комната была разделена длинными прямоугольными столами из светлого дерева и соответствующего тона стульями; за столами располагалась армия девчонок Св. Софии. После десятилетия разнообразия и пестроты государственной общеобразовательной школы было очень непривычно видеть так много девушек в одинаковой одежде. Но эта одинаковость и похожесть не уменьшала оживленности столовки. Девушки кучковались, обсуждая возвращение в школу и радуясь встрече с подружками и соседками по комнатам.
— Добро пожаловать в джунгли, — прошептала Скаут и повела меня к очереди перед прилавком для раздачи. Улыбающиеся мужчины и женщины, одетые как повара (в белые халаты и высокие колпаки), раздавали яичницу, бекон, фрукты, тосты и каши. Это тебе не привычные угрюмые работницы столовой — эти ребята улыбались и болтали из-за перегородок, которые были усеяны карточками, описывающими из каких натуральных, выращенных в естественной среде, без химических удобрений или стероидов продуктов было приготовлено каждое из предлагаемых блюд. Компания «Whole Foods»[10] должно быть сделала состояние на этих людях.
У меня не было желания завтракать натуральными или какими еще блюдами, так как мой желудок скрутило от нервов, поэтому я попросила тост и апельсиновый сок, этого было достаточно, чтобы унять спазмы. Взяв свой завтрак, я отправилась за подругой к столу. Мы заняли два свободных стула, стоящих рядом.
— Я так понимаю, мы пришли достаточно рано, чтобы не встречаться с навозной жижей? — спросила я.
Скаут надкусила дольку ананаса.
— Да, слава Богу. Навозная жижа — это смесь всего, что не было съедено вначале завтрака — остатки каши, фруктов, что есть.
Меня перекосило от такой смеси.
— Мерзость какая.
— Если ты думаешь, что это мерзость, подожди, пока увидишь рагу, — предупредила Скаут кивая на доску в конце комнаты, на которой мелом было написано меню на неделю. Название «рагу» часто встречалось в выходные.
Девушка ткнула своим стаканом с апельсиновым соком на доску.
— Добро пожаловать в школу Св. Софии, Паркер. Ешь пораньше или отваливай — это наш девиз.
— Ну, и как поживает наша новенькая этим утром?
Мы посмотрели в конец стола. Там стояла Вероника. Ее белокурые волосы были собраны в сложный хвост, в руках она держала кучу книг, а Мэри Кэтрин и Эми стояли позади нее. Эми улыбнулась нам. Мэри Кэтрин выглядела ужасно скучающей.
— Она проснулась, — отрапортовала я. Это была почти правда.
— М-м-м-м, — протянула Вероника скучающе, затем посмотрела на Скаут. — Я слышала, ты дружишь кое с кем из Монклер. Майклом Гарсиа?
Челюсти Скаут сжались.
— Я знаю Майкла. Почему ты спрашиваешь?
Вероника оглянулась на Мэри Кэтрин, которая презрительно фыркнула.
— Мы провели некоторое время вместе этим летом, — ответила она, опять поглядывая на мою подругу. — Он милый. Ты так не считаешь?
Я не могла понять: пытаются ли они наколоть Скаут или выяснить, нравится ли ей Майкл, чтобы унизить ее и рассказать, что он увлекся Викторией.
Скаут пожала плечами.
— Он друг, — сказала она. — И милым мне он не кажется.
— Я рада, что ты так считаешь, — высказалась блондинка, злобно улыбаясь Скаут, — потому что я подумываю стащить его.
Ага. Вот оно что. Мне не надо было знать что такое «стащить», чтобы понять ее игру — увести парня из-под носа у моей подруги. Если бы я интересовалась Майклом, мне было бы трудно сдержаться и не впиться ногтями в лицо этой девчонки. Но Скаут держалась молодцом — она поступила по-взрослому: скрестила руки на груди с выражением скуки на лице.