Вот уж не повезло так не повезло! Он сложил руки на передней луке седла. Нет смысла удирать. Они оба едут в одно и то же место.
Облака пыли взметнулись из-под копыт лошади, когда Изабель подскакала ближе и резко натянула поводья. Джон окинул взглядом животное и всадницу и подавил смешок.
На Изабель была юбка с разрезами, грубые ботинки и блузка, которая позволяла любоваться каждой линией ее тела. Если бы он не глазел на ее плавно вздымавшуюся и опускавшуюся грудь, то заметил бы гневное пламя в ее глазах еще прежде, чем она произнесла слова, которые рассердили его:
— Эй! Ты все время за мной таскаешься!
Он обиделся. Наклонившись влево, чтобы получше ее разглядеть, Джон увидел, что ее щеки и шея порозовели от волнения.
— Ты перепутала. Не я за тобой, а ты за мной таскаешься.
— А я думаю — наоборот. Почему ты все время оказываешься там, где я?
— Нет, это ты почему все время оказываешься там, где я? — отпарировал он.
Изабель вытянула шею и посмотрела вдаль на плато, то самое, на котором каждый из них хотел чувствовать себя хозяином. Как же так, черт побери! Должно быть хоть какое-то объяснение. Единственный человек, который знает окрестности как свои пять пальцев, это…
Джон посмотрел на нее.
— Ты знаешь Дастера Хобсона?
Недоумение изобразилось на лице Изабель.
— Ты знаешь Дастера Хобсона? — повторила она вопрос Джона.
— Это я спросил. И по-прежнему жду ответа.
— Знаю. Он заходил в «Бутон», когда я… — Фраза оборвалась на середине.
Джона охватила такая ярость, что он даже удивился. Значит, с Дастером она познакомилась так же, как и с Ньютом!
— А зачем тебе это знать? — поинтересовалась Изабель. — Когда Дастера нет в «Республике», он наверняка в «Бутоне».
Прозвучали ли его слова достаточно едко, как он и хотел? Не просочилась ли, как ему показалось, в его тон ревнивая нотка?
— Ну, раз мы так хорошо друг друга понимаем, может быть, ты скажешь при чем здесь Дастер?
— Сдается мне, ты знаешь ответ.
— Я?
— Дастер много болтает.
— Да. Болтает про разные места.
— Ты меня верно поняла. В этих краях он грабил экипажи.
— Грабил?
— Да, черт возьми. Откуда, по-твоему, он знает местность?
— Я думала, он бурил здесь нефть… и всегда выходил из скважины сухим. Поэтому его и прозвали Дастером[1].
— Это прозвище он получил уже после того, как помирился с законом.
— Ба!.. Ни за что бы не подумала, что Дастер — бандит. Он всегда такой милый.
Джона сердило, что она так защищает старика.
— Некоторые люди ведут двойную жизнь. Дастер — один из них. Он может часами распространяться об этих скалах и об этом ручье…
— …об этом перевале и об этом ущелье…
— Где белая ольха и самые густые заросли пурпурного шалфея.
Изабель кивнула.
— И где черный шалфей попадается редко, а можжевельник достигает невиданной высоты. — Она громко вздохнула. — Лощина Ригби.
Ему было знакомо название — следующее место, куда, по логике, отправился бы любой… или любая, кто послушался бы совета Дастера Хобсона. А потом… Джон махнул рукой, как бы примирившись с неизбежностью.
— Мачехин приют.
— А на следующий день?.. — спросила Изабель, но он промолчал.
Повисла долгая пауза. Потом оба сказали в один голос:
— Лунный перевал.
— Черт побери, — пробормотал Джон.
— Вот именно черт побери! — подтвердила Изабель, чего он совсем не ожидал. — Неудивительно, что мы ходим друг за другом по пятам. Мы оба думаем головой Дастера.
Она сдернула с рук перчатки, смочила шейный платок водой из фляги и протерла им лицо. Он как зачарованный следил за ее движениями. Затем, смутившись, сосредоточил взгляд на ее лошади, навьюченной большими корзинами.
— Более жалкой твари я в жизни не видал.
Пятнистая кляча с глубоким прогибом спины и вывернутыми внутрь коленями, казалось, вот-вот упадет.
— Я взяла ее напрокат, — пояснила Изабель.
— Это же ходячий труп!
— Ну зато она сегодня была свободна. — Изабель скривила губы. — Или почти свободна.
— Сколько ягод ты за нее отдала? — Джон видел табличку у входа в прокат лошадей, в которой говорилось: «Теперь так: либо ягодки на бочку, либо не мешайте работать».
На лице Изабель появилось выражение гордости за саму себя. Ему понравился задорный огонек в ее глазах, который сразу оживил ее хмурое лицо.
— Ни одной. Я заплатила лимонным сиропом. Там была одна очень красивая пегая кобыла, но они запросили за нее двести сорок восемь ягод в день. Прямо издевательство какое-то.