Стояла такая жара, какая бывала на кухне у тетушки Элизабет, когда та затевала печь хлеб для всех соседей.
Маг в белом улыбнулся трактирщику, а потом и Джастину.
- Вот мясо. Самое настоящее мясо для тех, кому не на что его купить. Что ни говори, - тут он повернулся к Джастину, - а деяния всяко красноречивее слов. Скажи, брат волшебник, что же дурного в том, чтобы накормить голодных?
- Кормить голодных совсем не дурно. Дурно питать их голод.
Я всегда на дух не переносил туманных ответов, и потому слова Джастина мне не понравились. Если он считал Антонина любителем показухи, так бы и сказал. Или пусть открыто заявил бы, что тот служит злу, искушая голодных. Но нет же, этот Джастин только печально улыбался. Интересно, способен ли он вообще на что-нибудь, кроме молчаливого неодобрениями
- Друзья! - обратился Антонин к собравшимся на простонародной половине. - У кого нет денег на мясо - угощайтесь. Каждому, кто голоден, достанется порция.
Голос чародея звучал сердечно и дружелюбно, но еще более завлекательным был запах жаркого.
Первым вышел парнишка в латанной-перелатанной куртке, подручный какого-то торговца. За ним пристроилась худенькая девушка в шароварах, которые были ей велики, и в пастушьем плаще, который был мал. Ну а уж за ними народ повалил валом. Лишь почтение к магу не позволяло беднякам устроить настоящую свалку.
Арлин так и остался храпеть, а вот мой второй сосед присоединился к толпе. Меня же запах баранины отталкивал, пожалуй, в той же степени, что и привлекал, так что я попросту продолжал жевать свой хлеб с сыром. Трактирщик, подхватив с пола шкуру, исчез с ней на кухне и вскоре вернулся обратно с увесистой дубинкой в руках. И в сопровождении какого-то малого в еще более засаленном фартуке и тоже с дубинкой.
Антонин, уже вернувшийся за свой столик и потягивавший из хрустального бокала то ли вино, то ли какой-то другой напиток, пару раз бросил взгляд в мою сторону. Сделав вид, будто не замечаю, я уткнулся в свой сидр.
Серый маг Джастин встал, накинул на плечи плащ и направился ко мне. Я тоже встал, не зная, двинуться ему навстречу или пуститься наутек. Он негромко произнес:
- Ну что, школяр, может быть, проверим, как там наши животные.
Я кивнул, сообразив, что это человек по каким-то своим причинам предлагает мне защиту. И последовал за ним на холод.
Ветер немного поутих, дождь сменился густо валившим снегом.
- Ты едва не потерял там свою душу, парнишка, - сказал маг.
Мне, честно говоря, захотелось повернуться и уйти. Надо же, объявился еще один всезнайка, готовый поучать, но ничего не объяснять. Но поучать он вроде бы не рвался, и я стал ждать: вдруг хоть что-то да объяснит.
Вместо того Джастин направился к конюшне. Я последовал за ним.
XXIV
Женщина в сером, сидя на козлах фургона, пристально следит за обочиной дороги. В руке она сжимает посох. Повозка покачивается на ходу, и женщина заставляет себя не вспоминать покачивающуюся палубу судна, недавно доставившего ее в Кандар.
По обе стороны дороги, от холмов на севере до южного горизонта тянется унылая равнина, поросшая пожухлой травой с редкими пятнами черных кустов. Где-то за южным горизонтом течет река Охайд, а Хайдолар - то место, куда направляется путница, - находится как раз на пересечении реки и этой дороги.
Впереди появляются три человеческие фигуры, ковыляющие прочь от Фритауна. Многие нынче покидают Фритаун.
Возница щелкает кнутом, подгоняя двух лошадей, тянущих фургон. На нем широкий пояс с набитыми потайными карманами, а справа под рукой он держит заряженный арбалет.
- Мага, видишь что-нибудь?
Женщина мысленно прощупывает дорогу. Помимо трех пеших - фургон как раз объезжает их - впереди есть еще двое верховых. У одного, русоволосого, имеется длинное ружье.
Простирая чувства дальше, она улавливает вдали присутствие раздраженных людей - из-за нескончаемого ненастья их гложет отчаяние.
- Ничего, только изголодавшиеся бедолаги...
- Нет худа без добра, - ворчит возчик. - В жизни не выручал столько за капусту да картошку.
Женщина сжимает покрепче посох, старясь не вспоминать опустошенные души и пустые глаза мужчин, женщин и детей, медленно бредущих по направлению к манящему светочу Хидлена.
XXV
- Господа! Пожалуйста, не держите дверь открытой!
Умоляющий голос донесся из кучи тряпья и одеял, под которой, оказывается, прятался, пытаясь согреться, маленький конюх. Из его логовища была видна дверь, а за его спиной высилась карета Антонина. На сей раз она не светилась изнутри.
- Конечно, сейчас закрою, - произнося эти слова, я уже задвигал дверь на место, и конюшня снова погрузилась во мрак.
Тощая дверь скрипела и дребезжала на ветру.
Темнота меня ничуть не смущала. Обернувшись к Джастину, я сразу увидел, что он направился к дальнему стойлу. Тому самому, где вместе с моим Гэрлоком стоял другой горный пони. Темно-серый, с кремовой гривой.
При виде Джастина лошадка радостно заржала.
- Славная девочка, хорошая... - обратился к ней Серый маг.
- А вот мой Гэрлок, - сказал я.
- Думаю, они поладят. Роузфут не задириста и любит компанию. Где ты раздобыл своего?
- Во Фритауне.
Джастин кивнул:
- Я так и думал. Хотя непонятно, откуда там было взяться горному пони.
- Тамошний конюх обхаживал Гэрлока кнутом и бранил почем зря - и его, и всю его породу. Этим он и надоумил меня взять именно эту лошадку. Так что своего пони я, можно сказать, из-под кнута вытащил.
Холод заставил меня поежиться. Может, в конюшне было и теплее, чем на улице, но определенно ненамного.
Неожиданно Джастин взобрался на перегородку, разделявшую стойла. Стоявшая по ту сторону рослая кобыла всхрапнула и встряхнула гривой. Серый маг потянулся к квадратному отверстию в потолке, из которого торчали клочья сена. Ухватившись за края, он забрался туда и позвал:
- Эй, малый, залезай-ка сюда! Да посох тащи. Ты ведь зарыл его в солому в стойле своего пони? Забирай его! И тебе будет спокойнее, и лошадкам.