И он узнал. Вот только что?
Я поднял взгляд на голову пса. Собачий нос был отполирован тысячами прикосновений, выглядел намного светлее всей головы, и не успел потускнеть даже за столько лет.
А что, если… Я протянул ладонь, но замешкался на мгновение.
Надеюсь, тут нет никакой супер-защиты? Не захотел же мне Вепрев отдавать Пса, намекнув, что это смертельно опасно.
Но, твою мать, я должен узнать, как и зачем меня занесло в этого Василия! И кто может мне ответить, кроме Духов Рода?
Задержав дыхание, я прислонил ладонь к носу. Ничего не произошло, я так и застыл в этой позе.
Потом я решил повторить ту фразу, что говорил в видении:
— Первый Предок, будь благословенна твоя кровь, которая не иссякает уже столько поколений. Пусть ведут тебя Святые Привратники в тот мир, где всегда светит Твоя Луна, и пусть…
«Как ты смеешь, чужак?!»
Громоподобный голос так неожиданно возник в голове, что я опешил. А Василий во мне так вообще вскрикнул от испуга — кажется, он в своих молитвах так далеко не заходил.
Этот голос был потусторонним, человеческое горло не могло его воспроизвести. От него леденела кровь, и хотелось одного — вскочить, и вылететь из этого склепа как можно скорее. Тем более, меня будто с головой окунули в поток грязной псионики.
По спине побежали мурашки. Нет, я, как псионик, часто встречал следы воспоминаний и отпечатки душ погибших в местах сражений. Но это были именно отпечатки…
Сейчас со мной разговаривали духи, и, твою псину, такая магия мне была не знакома.
Так, Тим, спокойно. Вот теперь ты серьёзно продвинулся.
— Да, знаю, что чужак, — осторожно ответил я, — Но мне нужно знать, зачем вы закинули меня в …
«Мы тут не при чём».
— Стоп. Но почему-то я оказался в теле именно вашего потомка?
«Это не наш потомок».
Я округлил глаза. И затрясся мелкой дрожью, когда почуял, что внутри меня Василий забился в истерике.
— Тише ты, спокойно, — зашипел я, пытаясь не упасть с коленей.
— Пусти, — прохрипел я же сам себе.
Василий рвался на свободу. Рвался, чтобы просто себя убить.
Я оторвал ладони, опёрся о коврик. Долбанулся лбом об него, дёрнулся в одну сторону, в другую.
— Стоять! — прохрипел я.
— Пусти… Мне незачем… Не хочу…
Мои глаза смотрели на вторую дверь в усыпальнице. Она была простенькой — деревянные доски, и обычная ручка. Никаких эмблем Борзовых, никаких отверстий для ключей.
Со стороны вообще казалось, что там может быть обычная кладовка. С метёлками и прочей утварью, чтоб ухаживать за склепом.
— Отпусти, Иной, — моя рука дёрнулась, подтащила меня за стелу, к двери.
— Вася! — я скрючился, пытаясь укусить себя за палец, — Стоять, жжёный пёс!
Вся боль парня проносилась сквозь меня адскими потоками. Мне хотелось выть, плакать, кричать…
Только что предки отвергли Василия, и это ощущение пустоты… оно было невыносимым.
Я никому не нужен!
Всё, ради чего жил… всё напрасно!
Кто же я, если не Борзов?!
Я хотел отомстить. Но месть никому не нужна!
Василий вдруг зарыдал моими глазами. Тут мне всё-таки удалось сладить с ним, и спустя пару секунд меня отпустило.
Уперевшись мокрым от пота лбом в каменный пол, я несколько секунд пытался отдышаться…
— Твою псину, дрищ, — выдохнул я, — Какой же ты… мощный.
Василий не отвечал, заперевшись в своём горе. Ну, ничего, поплачет, ему станет полегче.
Я поднял глаза на дверцу. А ведь за несколько секунд, что меня колбасило, я обрёл чёткое знание — за этой дверью Хранилище Борзовых.
Там находятся их секретные магические техники. И если я коснусь ручки этой дверцы, то просто умру.
Глава 7. Защитная
К чести Вепревых, пока я находился в усыпальнице, никто не ломился внутрь и не торопил меня. Значит, традиция молитвы у всех родов была священна.
Я посидел некоторое время, приходя в норму после борьбы с Василием. Мои глаза не отрывались от неприметной двери, до неё оставался только шаг…
Интуиция просила не делать глупостей. А ведь она так часто помогала мне на поле боя, безошибочно предсказывая даже орбитальные бомбардировки.
И если бы я не слушал свою интуицию, то сейчас бы… кхм… не стоял бы в чужом теле в чужом мире, в усыпальнице чужого рода. Смешно, Тим.
На деревянной створке ровно посерёдке виднелся неглубокий круглый паз. На его донце вырезано тиснение в форме той же собачьей головы. Не надо быть умником, чтобы догадаться — тот медальон, который остался у Вепрева-младшего, такого же диаметра, и отлично сюда встанет.