Джастину было только десять месяцев, когда Джеймс видел его в последний раз. Сейчас мальчик ходит, разговаривает и называет папой другого мужчину.
— Дети выглядят во сне очень милыми, — сказал он, вспоминая ночи, проведенные в машинах, мотелях и кемпингах, когда он укачивал Джастина, мурлыча ему колыбельные песни. Его сын родился, когда он вместе с женой и своей сестрой скрывался от преследовавшей их банды.
Джеймс повернулся к Эмили, которая пристально смотрела на него. Приняв беззаботный вид, он поставил красную гоночную машинку на кофейный столик.
— Хотя я не могу сказать, что много знаю о детях.
Эмили все еще держала в руках букет розовых, желтых и бледно-лиловых ромашек.
— Я уверена, что ты нравишься Кори.
Джеймс подавил желание провести рукой по голове ребенка и убрать пряди волос, упавшие ему на глаза.
— Мне он тоже нравится.
Они замолчали. Джеймс засунул руки в карманы джинсов, а Эмили прижала букет к груди.
— Помочь тебе приготовить ужин? — спросил он.
Она удивленно моргнула.
— Ты умеешь готовить?
Джеймс слабо улыбнулся.
— Немного, но для меня этого вполне достаточно.
— Что ж, тогда иди за мной.
В небольшой удобной кухне он увидел необходимые в хозяйстве электроприборы, стоявшие на столе возле плиты, и ощутил аппетитный запах жареного мяса.
— Что там в духовке?
— Жаркое. — Эмили развернула целлофан и поставила цветы в вазу из цветного стекла.
Джеймс бросил взгляд на стол, на котором уже были расставлены желто-зеленые тарелки, и заметил на стене портрет пожилой цыганки.
Он подошел ближе и остановился, чтобы лучше рассмотреть изображенную на нем женщину, увешанную множеством украшений. В ее рыжевато-каштановых волосах пробивались седые пряди, отливавшие серебром; шаль, наброшенная на плечи, искрилась, как вуаль танцовщицы, исполняющей танец живота. Руки с шишковатыми пальцами лежали на колоде карт таро. Ее глаза, обладавшие какой-то необыкновенной силой, притягивали к себе.
Глаза вороны.
Эмили подошла и встала рядом с ним.
— Это мадам Майра. Она была проездом в городе — присоединилась к участникам небольшого карнавала, который проходил в Силвер-Вулф.
— Она зачаровывает, — заметил Джеймс.
— Мне тоже так показалось. Поэтому я попросила ее позировать мне.
Он был поражен.
— Так это ты написала ее портрет?
— Это просто хобби.
— Нет, — Джеймс покачал головой, — это нечто большее. Это часть твоей души.
Эмили посмотрела на него, и опять их взгляды встретились, как в ту первую ночь. Все вокруг исчезло, осталась только магия притяжения между ними.
— Мадам Майра гадала по моей руке, — призналась Эмили, пытаясь стряхнуть охватившее ее оцепенение. — Но я не думаю, что это правда.
— Почему? Что она сказала тебе?
— Что я… — Эмили умолкла и сделала глубокий вдох, — встречу высокого смуглого незнакомца. Но это такая избитая фраза. Это…
Они снова посмотрели друг на друга. Предсказание цыганки, казалось, витало в воздухе, напоминая Джеймсу слова из древнего заклинания индейцев племени чероки.
Магия притяжения, колдовство, влекущее на путь, которым суждено идти.
Может быть. Создатель действительно направил его в Силвер-Вулф? К Эмили. К женщине, которая ведет борьбу с раком — страшной болезнью, отнявшей у него жену.
Эмили смотрела на него, и Джеймс, слыша слова индейского заклинания, чувствовал, как рвется к ней его сердце.
— Я хочу отвезти тебя в больницу, — твердо сказал он. — Мне нужно быть там, когда тебе будут делать операцию.
— Что?! Нет, — она отвела от него глаза и сделала шаг назад.
— Тогда я хочу увидеть тебя на следующий день.
Ты должна пообещать, что позвонишь мне и позволишь прийти, как только вернешься домой.
— Зачем, Джеймс? Зачем это тебе надо?
Потому что это волшебство, пророчество цыганки с глазами вороны.
— Потому что мне нужно знать, что с тобой все в порядке. И тебе нужно…
— Что? — спросила она. — Что мне нужно?
— Я, — сказал он резко. — Тебе нужен я.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Сердце едва не вырвалось у Эмили из груди.
— Нет, Джеймс, — возразила она. — Ты был мне нужен в тот раз.
Тогда в мотеле она отчаянно нуждалась в нем, но сейчас, после того как они обсудили в подробностях ее болезнь, она не хочет даже думать об этом.
Джеймс подошел ближе, и Эмили испугалась, что он дотронется до нее. Голова у нее пошла кругом, когда он ласково провел кончиками пальцев по ее лицу и волосам.
— В тот раз, Эмили, было неподходящее время.
Ты не была готова иметь возлюбленного.
— Я не хочу говорить об этом.
Он подошел еще ближе, прижимая ее к столу.
— Почему? Потому что ты боишься? Потому что ты знаешь, что я прав?
В чем он прав? В том, что нужен ей? Или в том, что она не была готова?
— Ты смущаешь меня.
Если Джеймс нужен ей, то только как возлюбленный, как мужчина, а не как нянька. Он такой рослый, высокий и сильный. Ей вдруг захотелось почувствовать, как его мозолистые руки ласкают ее тело.
— Просто позвони мне, хорошо? Позвони, когда вернешься домой после операции.
Ни за что. Нет. Он не увидит ее после операции, потому что это разрушит волшебное влечение, ту искру, которая притягивает их друг к другу и повергает в смятение все ее чувства.
— Мне нужно взглянуть на жаркое, — под этим предлогом Эмили удалось избежать ответа.
Джеймс отступил от нее, и она заметила в его глазах беспокойство. Как объяснить ему, что она не хочет, чтобы он суетился и волновался из-за ее операции!
— Чем ты хочешь, чтобы я занялся? — спросил он.
Эмили испуганно посмотрела на него.
— Ты это о чем?
— Об ужине. Чем мне помочь тебе?
Она перевела дыхание и жестом указала на холодильник, на котором красовались рисунки Кори.
— Ты можешь приготовить овощной салат. Латук в ящике для овощей, помидоры на столе.
Эмили открыла шкафчик и протянула ему миску для салата. Их пальцы слегка соприкоснулись, что привело обоих в замешательство. Несмотря на то что прикосновение было неумышленным и почти незаметным, Эмили потрясенно замерла. Встретившись взглядом с Джеймсом, она поняла, что он тоже поражен.
Кто он? — подумала Эмили. Кто этот странный мужчина, который действует на нее, как взрывная волна?
Какое-то мгновение они не шевелились, но затем Джеймс повернулся к раковине, а Эмили открыла духовку и занялась жарким.
Кори с заспанными глазами, спотыкаясь, вошел в кухню, держа игрушку, которую ему принес Джеймс. Его появление обрадовало Эмили. Настроение Джеймса улучшилось, на его лице появилась улыбка.
— Привет, парень! — обратился он к мальчику.
— Привет. Это ты мне принес?
— Да. Это «феррари», одна из моих любимых машин.
— И моих, — важно сказал Кори, хотя Эмили была уверена, что он никогда до этого не слышал об итальянской гоночной машине.
Джеймс бросил на нее взгляд, и Эмили поняла, что он догадался, о чем она думает. Но, похоже, слова мальчика позабавили его. Во всяком случае, Джеймсу льстило внимание Кори, который с детским восторгом смотрел на него.
— Эмили думает, что ты наполовину индеец.
Джеймс снова бросил в ее сторону взгляд и повернулся к Кори.
— Она права.
— Ты из племени нос-пирс?
Джеймс улыбнулся.
— Ты имеешь в виду нез-перс? — Он вытер руки и посмотрел на Кори. — Нет. Я чироки.
Эмили хотела вмешаться, но сдержалась. Она наблюдала за ними, прислушиваясь к разговору. Ей тоже казалось, что в Джеймсе течет кровь индейцев нез-перс.
— Кто такие чироки?
— Это другой индейский народ.
— А-а.
Кори, казалось, был разочарован. Эмили знала, что об индейцах нез-перс ему рассказывали в школе. А однажды, отправляясь в Льюистон за покупками, она взяла его с собой, и он долго охал и ахал, глядя на бронзовую статую индейца нез-перс, установленную перед зданием суда графства.