Вампир остановился и уставился на Кэррана.
— Ты даже не знал, что у твоего соперника был фетиш зоофилии, — сказал Кэрран. — А ты боролся с ним за власть. Тебе нужен был рычаг давления. Если бы ты знал о его поездках в хит-энд-сплит, ты мог бы собрать доказательства. Ты мог бы публично опозорить его; ты мог бы отправить доказательства его жене и разрушить его брак; ты мог бы отправить их в штаб-квартиру, сообщив им, что у тебя есть потенциальное нарушение безопасности; ты мог бы шантажировать его; ты мог бы сесть с ним наедине и сказать ему, что у тебя есть доказательства кое-чего, но ты знаешь, как важна для него его семья… и ты уничтожишь их из солидарности, так что он бы ел из твоих рук. Вот как ты контролируешь ситуацию, Гастек. Ты не контролировал ее, потому что не знал.
И вот он, Царь Зверей во всей своей красе.
— Ты закончил? — спросил Гастек.
— Ты это заслужил, — сказала я ему. — Ты приходишь сюда и требуешь знать, почему тебе не сказали. Племя не раскрывает тебе своих секретов, Гастек. Ты должен выяснять самостоятельно.
Вампир повернулся ко мне.
— Ты хотя бы осознаешь чудовищность того, что ты сделала?
— Да, я знаю. Вот почему мужчина, которого я люблю, пришел со мной сюда, чтобы спокойно провести время перед бурей, а ты этому мешаешь.
— Ты бросила ему вызов. Он не может оставить его без ответа.
— Я знаю.
— Он придет сюда и сожжет это место.
— Я знаю, Гастек. Я его дочь. Я знаю его лучше, чем ты.
Вампир открыл рот.
— Прекрати, — сказала я ему.
Вампир остановился, вырисовываясь силуэтом на фоне окна.
— Он у тебя есть?
— Есть что? — спросил Кэрран.
Он спрашивал, есть ли у меня Дар. Обещание бессмертия, которое удерживало таких людей, как он, привязанными к моему отцу. Я посмотрела на вампира.
— Ты ведь жив, не так ли?
Вампир замер, его рот приоткрылся.
Дверь слетела с петель, и в комнату ворвались четверо оборотней, во главе с Майлзом, волком-рендером.
Кэрран крутанулся и заорал:
— Стоять! — Они застыли.
Кэрран в спортивных штанах, я в простыне, очевидно, голая под ней, вампир посреди комнаты и четверо оборотней с боевым рейтингом. Я закрыла лицо рукой.
Лицо Кэррана было ужасающим.
— Объяснить.
— Нам было поручено оказать необходимую помощь, — сказал Майлз.
— Кем?
— Джимом.
Здорово. Джим велел следить за нами.
— Мы видели, как нежить вошла в комнату, — сказал Майлз.
Глаза Кэррана вспыхнули золотом. Выражение его лица стало безжизненным. Его гнев взорвался. Он взял свою бурлящую ярость и превратил ее в холодную точность. Оборотни не пошевелили ни единым мускулом.
— Вампир выломал дверь? — спросила я. — Или он постучал, и его впустили?
Оборотни оставались совершенно неподвижными.
Кэрран говорил медленно, четко выговаривая каждое слово.
— Что заставило вас думать, что мы вдвоем не справимся с одним вампиром?
Майлз сглотнул.
— Это был мой порыв. Я беру на себя всю ответственность.
— Возвращайтесь в Крепость, — сказал Кэрран устрашающе спокойным голосом.
Оборотни развернулись и выбежали.
Вампир Гастека выскользнул в окно. Мы с Кэрраном посмотрели друг на друга.
Они выломали дверь в квартиру, которую он сделал для меня. По какой-то причине это поразило меня сильнее, чем осознание того, что Совет Стаи не хотел, чтобы он пошел меня спасать.
— Я прикажу ее починить, — сказал он.
В следующий раз они снова сломают ее.
— Все в порядке, — сказала я. — Это всего лишь дверь. Мы можем с таким же успехом вернуться в Крепость.
— Прости, — сказал он.
Я улыбнулась ему.
— Я знала, на что подписалась. — Он того стоил.
***
МЫ НЕ торопились. К тому времени, когда мы въехали во двор Крепости, ночь была в самом разгаре. Мы потащились вверх по лестнице, а Дерек тащился за нами, докладывая: тройное патрулирование, повышенная боевая готовность, бла-бла-бла-бла-бла… Я перестала слушать. Последние капли моего терпения давно испарились.
Мы сразу же пошли в свои комнаты. Кэрран закрыл дверь. Я приземлилась на диван. За большим окном гостиной царила ночь, Атланта казалась далеким пятном более глубокой темноты, усеянным бледно-голубыми огнями фейри-фонарей.
Дом…
Дверь распахнулась. Барабас вошел внутрь, его лицо было серьезным, а взгляд слегка отстраненным, словно он смотрел на что-то далекое. Что-то было не так. Он всегда стучал.