Вокруг меня кружилась опасная и извращенная магия Юникорн-лейн. Магия волнами затопляла наш мир, в одну минуту она была здесь, в следующую — исчезала, но Юникорн-лейн был милым местечком, которое сохраняло свою силу, даже когда технология была на пике. Это было то место, куда вы приходили, когда жизненные невзгоды становились для вас непосильной ношей. Там, среди рухнувших небоскребов, расплодились существа с горящими глазами, и если вы задерживались в этих руинах, одно из них гарантированно избавляло вас от всего, что беспокоило.
Любой, у кого была хоть капля мозгов, избегал Юникорн-лейн, особенно после наступления темноты. Но когда ваш бизнес терпит крах, вам приходится браться за любую подвернувшуюся работу, особенно если она начинается с того, что главный редактор «Атланта Джорнал Конститушн» плачет в вашем офисном кресле, потому что пропал ее редкий и дорогой питомец. С тех пор как магия уничтожила Интернет и искалечила телевидение, газеты снова стали основным источником новостей, и одобрение крупнейшей газеты в регионе было на вес золота. Кроме того, она плакала в моем кабинете. Я взялась за эту работу.
Будучи консортом, мне не нужно было зарабатывать себе на жизнь. Стая позаботится обо всем необходимом, но я хотела, чтобы «Новый рубеж» преуспел, и я сделаю все возможное, чтобы заставить его встать на ноги. Даже если это включало выслеживание сбежавших домашних животных.
К сожалению, пушистик, о котором шла речь, направился прямиком на Юникорн-лейн, и мне потребовалось несколько часов, чтобы отыскать его. И я позволила своему шестнадцатилетнему стажеру-буде пойти со мной, потому что он мог выследить зверя по запаху, а я нет. Асканио был неплох в драке. Он был физически сильным и быстрым, и у него была сильная полуформа, слияние человека и животного, которое делало оборотней невероятно эффективными убийцами. Рафаэль, альфа клана буда, за последние месяцы превратил Асканио в достойного бойца. К сожалению, все эти тренировки никак не помогли его здравому смыслу.
Наконец-то я загнала маленькое существо в угол, он забился в щель. Пока я на цыпочках приближалась к нему, издавая тихие, неугрожающие звуки, Асканио решил помочь, прорычав: «Вытуривай его», что заставило меня чуть не упасть в дыру в полу и отправило запаниковавшего зверька прямо на вершину ненадежно стоящего здания. Вот так я оказалась с веревкой вокруг пояса, пытаясь маневрировать на балке шириной в полтора фута, выступающей на двадцать футов над отвесным обрывом, в то время как экзотическое и редкое домашнее животное дрожало в самом конце.
— Пожалуйста, позвольте мне сделать это, — попросил Асканио. — Я хочу помочь.
— Ты уже достаточно помог, спасибо. — Я сделала еще один шаг вдоль балки. Если я упаду, с его силой оборотня у него не будет проблем вытащить меня. Если упадет он, мне будет значительно труднее поднять его обратно на крышу здания. Мертвый вес человеческого существа совсем не шутка.
— Прости, что испугал его.
— Извинишься, когда я его поймаю.
Маленький зверек задрожал и на цыпочках подошел к другому концу балки.
Отлично.
Асканио зарычал себе под нос.
— Я слышу, как ты рычишь. Если тебя слышу я, то и он тоже. Если ты напугаешь его так, что он прыгнет насмерть, я буду очень зла на тебя.
— Я ничего не могу с собой поделать. Он уродец.
Уродец уставился на меня большими зелеными глазами.
Я сделала ещё шаг.
— Он не уродец, а котокролик.
Котокролик продвинулся еще на дюйм к концу балки. Он напоминал преступно-пушистого домашнего кота среднего размера. Его хозяйка описала цвет меха как сиреневый, который мне показался бледно-серовато-коричневым. У него была милая мордочка котенка, обрамленная двумя длинными ушами, будто кто-то взял обычные кошачьи уши и растянул их, увеличив до размера кролика. Его задние лапы были полностью кроличьими, мощными и мускулистыми, в то время как передние лапы были намного короче, чем у обычной кошки, и выглядели абсолютно кошачьими. Его хвост, похожий на беличий пушок, встревожено затрясся. Первые котокролики были результатом какого-то неудачного магического эксперимента в ветеринарной школе Калифорнийского университета. Их продали частным заводчикам, и, поскольку они были редкими и милыми, они стали последней модой среди ужасно дорогущих домашних питомцев.