Сэм не такая женщина. Он не любит ее.
Но его сердце надрывалось от глухих ударов, словно предупреждая, что он лжет самому себе.
Слушая Вере, Сэм отвела глаза в сторону, не желая видеть образы, которые рисовало ее воображение. Молодая жена с бледной кожей, покрытой капельками влаги, и ее муж — его кожа темнее, тело тверже, закаленное войной и жизнью в пустыне. Их лица были скрыты от нее, но их чувства — нет.
Разрешить мыслям двинуться дальше было непозволительно. Сэм невольно зажмурилась, чтобы отогнать их прочь, но когда снова открыла глаза, эти образы были все еще в ее воображении. Только сейчас она могла видеть и лица — ее и Вере. Дрожь желания во всей своей неприкрытой обнаженности пробежала по ее телу.
Солнце уже высоко поднялось над горизонтом, его свет углубил тени и подчеркнул блеск камней на дне высохшего озера. Вере стал смотреть вдаль. Его прадед любил глубоко и страстно, и любил только одну женщину. И такая же любовь была заложена в его генах, это судьба, которой, казалось, он не мог избежать. Но он должен сделать это. Нельзя любить женщину, которой не доверяешь.
Сэм наконец заставила себя направить мысли в деловое русло.
— Если вы знали эту историю, то почему же так настаивали, что я не права и курс реки никогда не был изменен?
Голос Сэм звучал тихо и напряженно. Она молилась, чтобы Вере не догадался, с каким трудом ей удается держать себя в руках.
— Все же почему этот вопрос вас так заинтересовал? — в свою очередь спросил он.
— Потому что я знала, что права: курс реки был изменен, и для этого имелась причина.
Она очень настойчива! Наверно, эмир немало ей заплатил. Вере почувствовал злость. Она пронзила его сердце как острый нож.
— Но, конечно же, вы бы предпочли, чтобы причина скорее была связана с политикой, чем с чувствами? — спросил он, нервно усмехнувшись.
Сэм уставилась на него широко раскрытыми глазами, не понимая, чем вызван этот внезапный сарказм.
— О чем это вы?
— А вы как думаете — о чем?
Теперь он говорил загадками, и у Сэм не было ни малейшей идеи, что бы они могли означать.
— У меня не было никакого предварительного мнения, почему курс реки был изменен. И это, собственно, и делало всю ситуацию такой интригующей. Не было никакой логики в том, чтобы пускать ее по другому руслу. Она не формировала никакую границу и никак не могла быть предметом спора, но все же какая-то причина имела место. Все имеет свою причину…
Что заставляло его держать эти знания при себе, скрывая их от нее? — думала она. И что заставило его теперь поделиться ими? Внутренний голос предупреждал ее быть начеку.
Конечно же, Сэм лгала, Вере знал это. Единственная причина, по которой она заинтересовалась изменением курса реки, это то, что эмир заплатил ей, чтобы она нашла способ причинить им беспокойство. Это он знал тоже.
Что она уже рассказала эмиру? Какими методами предложил ей действовать правитель Кхулуйи для достижения максимального эффекта?
Надеялась ли она, что, отдавшись ему, узнает что-то особо секретное? Даже тот факт, что он, просто воспользовавшись случаем, переспал с ней, может дискредитировать и его, и репутацию его страны. Он сделал глупость, позволив своему желанию взять верх над рассудком.
Вере начал рассуждать. Ему нужно защитить Дхуран от интриг эмира и защитить себя от возможных последствий своих отношений с его секретным агентом. И сделать это надо быстро.
Если он публично объявит Сэм своей любовницей, то кто тогда будет считаться с претензиями, которые может предъявить эмир, используя ее исследования? Никто.
Вере не знал, как такой план вообще мог прийти ему в голову. Использовать человека, не раскрывая ему истинных целей, казалось ему непорядочным. Но он сделает это не для себя. Он сделает это для Дхурана.
Сэм уже доказала, что не прочь разделить с ним постель, так почему же ей не признаться в этом публично? А то, что их отношения получили бы формальный статус, послужило бы на пользу Дхурану.
Открыто брать себе любовницу шло вразрез с его убеждениями. Вере не любил публичность. Он был человеком чести, но всегда знал, что критиковать свои действия будет только он сам. Дракса это скорее бы позабавило, чем шокировало, и еще более, если бы брат поверил, что Вере искренне чувствует влечение к Сэм, а Вере скрыл бы от него тот факт, что эта связь — лишь тонкий ход в политической игре.
Что же касается Сэм… Вере нахмурился. Ее нужно убедить, что она будет хорошо вознаграждена за беспокойство. Она должна знать, что он искренне хочет быть с ней. Если она оказалась настолько жадной и аморальной, что согласилась на сделку с эмиром, то маловероятно, что она отвергнет его предложение. Богатый любовник, готовый платить за удовольствие иметь ее в своей постели, — неужели она от этого отказалась бы? Возможно, она и надеялась на это с самого начала.
Но какая-то его часть отвергала все разумные доводы.
С какой искренностью, с какой мягкой податливостью она отдалась ему прошлой ночью! Или он обманывает себя? Может, он разрешает себе так думать просто потому, что ему так хочется? Если бы все было по-другому, если бы она была другая, то его будущее могло быть гораздо счастливее, чем он когда-либо об этом мечтал…
Стоп! Хватит мечтать. У него есть обязательства перед Дхураном, и он должен делать все, чтобы защитить свою страну.
— Время возвращаться в главный лагерь, — сказал он Сэм.
Девушка молча кивнула, но, повернувшись на каблуках, вдруг поскользнулась на гладких камушках и начала терять равновесие.
Она почувствовала, что падает, и слабо вскрикнула. Вере немедленно подхватил ее под руку.
Собираясь только поблагодарить, она подняла на него глаза, но каким-то образом ее взгляд беспомощно скользнул к его губам. Воображение наполнило ее чувства образами прохладного глубокого озера с их переплетающимися обнаженными телами. Они плыли бы вместе, пока не остановились бы на мелководье, с жадностью руками и губами исследуя друг друга.
— Нет…
Но было поздно. Он поцеловал ее один раз, затем другой, а потом снова и снова, как если бы его голод ничто не могло насытить. Точно также, как и ее голод…
И когда он отпустил ее, то только затем, чтобы взять за руку и быстро повести к джипу.
Никто из них не сказал ни слова, пока они ехали к лагерю. В этом не было необходимости, подумала Сэм. Она знала, о чем он думал, чего он хотел, к чему взывали все его чувства, потому что эти чувства были и ее чувствами тоже.
В прохладной тени палатки он раздел ее. Его руки заметно дрожали, но не больше, чем ее собственные, когда она потянулась, чтобы дотронуться до него.
Ее тело пульсировало в предвкушении наслаждения. Сбросив с себя последнюю одежду, она в нетерпении прижалась к нему, не имея сил ждать дольше.
Снаружи палатки солнце уже обхватило землю своими жаркими объятиями, которые почти невозможно было вынести. Сэм лежала в объятиях Вере, и ее чувства были наполнены таким же почти невыносимым желанием к нему. Ее глаза наполнились слезами, она вскрикнула, когда прикосновения Вере приблизили ее к небывалому наслаждению.
— Мы не должны, — прошептала она, — так рисковать…
— Доверься мне, в этот раз не будет никакого риска, — успокоил ее Вере, убежденный, что никакой опасности не будет, если он сумеет удержаться, доставив удовольствие только ей. Он покрыл поцелуями ее грудь, живот, спустился ниже…
Сэм тут же откликнулась на его прикосновения, ее плоть была как сладкий фрукт в момент совершенной зрелости. Его неудержимо влекло еще полнее ощутить ее вкус, и это было совсем не похоже на то, что он знал о себе раньше.
Он пробовал ее своим языком, своими губами. Но даже этого не было достаточно, чтобы насытить его желание.
Не в силах больше выносить наслаждение, Сэм прогнулась и застонала, с облегчением, почувствовав, как прижалось к ней тело Вере. Она вцепилась руками в плечи возлюбленного, и он понес их обоих все выше и выше…