— Ты любил ее, — убежденно сказала она, потому что, видя его с сыном, понимала, каким огромным потенциалом чувств обладает этот мужчина. — Ты любил жену и ради нее бросил сына, а она предала тебя. Но те, кто сейчас любит и уважает тебя, никогда не предадут, как сделала она. Верь нам. — Разволновавшись, что наговорила больше, чем нужно. Лейла достала из волос булавку и поправила украшающую ее платье серебряную бабочку. — Скоро будет первый танец. Веди себя хорошо. Я найду тебя позже.
Дунстан остался в оранжерее. Он стоял у входа и наблюдал, как черные волосы Лейлы мелькают среди белых причесок и седых париков. А блеск ее темно-синего платья, казалось, затмевал бледные розовые и зеленые наряды других гостей. Дунстан мало смыслил в идеалах женской красоты, бытующих в обществе, но точно знал: Лейла соответствовала ему во всех отношениях. Гордость, что она выбрала именно его, вселяла в него уверенность, он был взволнован до глубины души.
Придя в себя и размышляя над словами Лейлы, Дунстан уставился на сверкающие люстры в соседней комнате, курящиеся приятными ароматами. Может быть, в эту минуту он чувствовал себя виноватым в смерти Силии, потому что потерял женщину, которую когда-то любил?
Тогда он, должно быть, имел доброе сердце, раз любил Силию в течение такого короткого времени и чувствовал, что это была любовь. Но он не был мягким человеком, разве не так? Лейла, должно быть, сошла с ума, раз утверждает это.
Нет, она не сошла с ума. Лейла видела его насквозь, как бы ни не хотел он это признавать. Джозеф и Дэвид подошли к брату посмотреть, как он чувствует себя после разговора с Лейлой. Дунстан пожал плечами и ухмыльнулся:
— Как видите, я жив и невредим. Идите повоюйте за Фелисити. Со мной все будет хорошо. Его внебрачные сводные братья выросли в Лондоне и благодаря своей искушенной матери свободно чувствовали себя в обществе, но не могли носить имя Ивесов.
Дунстан был благодарен Малколмам, за то, что позволили им прийти сюда. Он предположил, что должен выразить свою благодарность как-то иначе.
Для начала надо воздержаться от бросания сигар на ноги некоторых напыщенных особ. Дунстан разрывался между желанием остаться вне доля зрения, чтобы не испортить бал своей черной репутацией, и желанием пройти по танцзалу с высоко поднятой головой, показывая всем, что ему нечего бояться. Последнее давало ему преимущество наблюдать за Лейлой, и беспокойство о леди победило.
Проходя назад через комнату с фонтаном, Дунстан заставил замолчать шептавшегося кретина, взглянув на того с негодованием с высоты своего роста, затем прошел ленивой походкой с высокомерным видом мимо стаи кавалеров Лейлы, которые расступились перед ним, и проследовал в главный зал, где в танце кружились пары.
Лейла учила, что ему нечего стыдиться, того, что он предпочел свиней и овец светским развлечениям. Он был фермером, и если обществу не нравилось, то это их проблемы, а не его. Взглянув на блестящую компанию как на людей, а не на объект презрения, Дунстан расслабился.
Он заставил себя ни о чем не думать и ринулся прямо в толпу. Вокруг него звучали музыка и смех, кружились в танцах пары. Чем дальше он углублялся в душный зал, тем сильнее ощущал запахи духов сотен людей.
Мужчины в напудренных париках шептались за его спиной. Леди в широких кринолинах хихикали, прикрываясь веерами, и следили пристальными взглядами за его передвижением. Раньше Дунстан почувствовал бы себя неуклюже из-за своего роста. Сегодня же вечером он думал только об одном: благодаря своему росту он легко может разыскать Лейлу в толпе.
Его губы медленно растянулись в улыбке, как только он заметил копну ее темных локонов в центре зала. Сравнивая внешность Лейлы с классической красотой других женщин, он предположил, что она была скорее прекрасна, чем красива. Благодаря своему пылкому характеру она словно светилась изнутри.
Дунстан, засунув одну руку в карман, прислонился плечом к рифленой колонне. Он улыбнулся Лейле, когда она бросила на него веселый взгляд.
У него не было возможности убедиться, что женщина не стала пудрить волосы ради него или что она смеялась веселее и лицо ее сияло ярче ради него. Но то, как она старалась поймать его взгляд, вселяло в него уверенность, что так оно и было.
Держа ее в поле зрения, он переключил все внимание на остальных гостей. Дунстан заметил, как появились лорд Джон Олбермэйрл и молодой виконт Стейнс прежде, чем об этом стало известно Лейле. Они сопровождали женщину, в которой Дунстан узнал сестру лорда Джона, леди Мэри. За ними с презрением на лице следовал Генри Викхам.
Дунстан заметил, как его элегантный враг что-то шепнул на ухо другому джентльмену, и с интересом наблюдал, как толпа начинает волноваться и перешептываться везде, где побывала эта четверка. Наконец все взгляды находящихся поблизости гостей устремились на него.
У Дунстана не было никаких разногласий с Малколмами, и он искренне любил застенчивую Фелисити, поэтому не хотел испортить первый бал девушки. Но скорее ад вымерзнет, чем он позволит этой четверке негодяев своей ложью оклеветать его семейство и бросить тень на его репутацию.
Дунстан с мрачным видом оторвался от колонны и пошел прямо через толпу в направлении провокаторов.
Хватит прятаться и зализывать раны. Пусть ему плевать на себя, но он готов бороться за тех, кого любил.
Глава 25
Нос Лейлы задергался в ожидании неприятностей, но она не могла бросить кавалера посреди танца, чтобы не вызвать ненужных вопросов.
Пытаясь сохранять спокойствие, она искала глазами Дунстана среди танцующих. Лейла едва дождалась заключительных аккордов, сделала реверанс партнеру и тотчас же направилась к входной двери.
У нее перехватило дыхание при виде, как Дунстан протягивает руку безвкусной леди Мэри, приглашая ее на танец.
Никогда в жизни Лейла не испытывала чувства ревности, но сейчас словно раскаленная стрела пронзила ей грудь. В то же время она почувствовала, как в танцевальном зале усиливается запах беды. Оглянувшись вокруг, поняла, что была не единственной, кто ощущал опасность.
Тетя Стелла появилась в дверном проеме, ведущем в игровые комнаты. Герцогиня всегда знала, что происходит и кто в этом замешан.
Мать Лейлы нервной походкой заспешила к Фелисити, уводя ее в направлении обеденного зала.
Лейла с облегчением отметила, что Джозеф и Дэвид Ивесы чудесным образом появились из своего укрытия. Воздух накалялся запахом насилия.
Пока Дунстан спускался вниз по лестнице с леди Мэри, Викхам бросал им вслед ненавистные взгляды. Лорда Джона чуть не хватил паралич, а у Стейнса был изумленный вид.
Если бы Лейла была уверена, что атмосфера танцзала не взорвется от усиливающейся напряженности, она наблюдала бы за предстоящей конфронтацией почти спокойно.
Но взрыв казался наиболее вероятным ее результатом. Подобрав юбки, она пошла к Дунстану и его партнерше, проклиная музыкантов, которые начали играть контрданс как раз в тот момент, когда она добралась до них. Лейла пнула бы упрямого Ивеса, за то, что создал эту неприятную ситуацию, но музыка унесла его в круг танцующих. В отместку она за руку поймала Викхама.
— Вы опаздываете, — сделала она ему замечание. — Я припасла этот танец специально для вас.
Викхам очень удивился, но Лейле хватило этого мимолетного замешательства, чтобы повести его танцевать. Викхам посмотрел на леди Мэри и Дунстана, затем вновь на Лейлу и слегка улыбнулся:
— С удовольствием, миледи.
Но ей недолго пришлось терпеть его общество, потому, что через несколько мгновений она оказалась в руках молодого Джозефа Ивеса для следующего тура танца.
— Займи Фелисити, — зашептала она ему, когда они кружились вместе. — А я присмотрю за твоим братом.
— В таком случае вы будете первой, кто попробует с ним справиться, — предупредил Джозеф. — Взбешенные быки куда, безопаснее Дунстана, когда он в ярости.
— Твой брат еще не дошел до такого состояния, — заверила она его перед тем, как перейти к следующему партнеру.