В последнее время я стал замечать, что она часто секретничала за этим столом. Причем в то время, когда я имел возможность это видеть. Но всё бы ничего – когда клиентов в офисе нет, оторваться от компьютера я и сам всем рекомендую – если бы не возникшая откуда-то у неё потребность подражать Вере в стиле и манере одеваться.
А Вера предпочитала юбки исключительно выше колен. Ну, она могла это себе позволить.
Так вот Ольга стояла в изогнутом положении и секретничала. Не знаю, было ли ей комфортно в такой позиции, но я, как вполне состоявшийся джентльмен, чувствовал себя не совсем уютно, потому что мои глаза то и дело отрывались от бумаг и бессознательно блуждали по офису за дверью моего кабинета, упрямо избегая, впрочем, сгорбленной фигуры менеджера. Ненароком всё-таки я задевал её воздушным прикосновением время от времени, и это отвлекало. Наконец, я не выдержал и, подойдя к двери, бесшумно её притворил. Послышалось еле сдерживаемое девичье хихиканье.
Через некоторое время, когда я вновь полностью погрузился в документы, в дверь постучались, и Ольга уверенной походкой приблизилась к моему столу со словами:
– Афиноген Ильич, виза ваша нужна, – и протянула мне бумаги, перегнувшись зачем-то через приставной столик для посетителей, хотя можно было подойти ближе.
На меня пахнул аромат тонких духов не без легкой примеси муската, так что я даже чуть не поперхнулся, а когда поднял глаза, то почти уперся линзами в разрез её кофточки, верхние пуговки которой были очень неблагоразумно и, я бы даже сказал, безапелляционно расстегнуты.
– Это что? – спросил я, не мигая.
– От «Флорестини», – ответила она.
– «ЗАО» или «ИП»?– уточнил я, разглаживая ладонью на столе принесенные ею бумаги, не в силах оторваться от содержимого ослепительно белого с тонкими кружевами «Флорестини». Две пуговки сверху – это слишком, даже для моего скромного офиса. Спинным мозгом я почувствовал, как пальма позади моего кресла стала расправлять свои мохнатые лапы, поднимая их всё выше и выше, и выше…
– Я не уверена, – сказала она.
Я прокашлялся, сбрасывая наваждение, и посмотрел на документы.
– Это ООО «Л-брус», Ольга! Счет на замену картриджа. Про Флоре-как-его-там нет никаких упоминаний!
– Но вам нравится? – с придыханием произнесла она.
– Я в восторге! Тысячу рублей в неделю за картридж! Вы этот порошок в кулинарии, что ли, используете, вместо приправы?
Она выпрямилась:
– Да, как приворотное зелье!
– Сколько новых клиентов приворожили с последней заправки? – я снял и начал протирать очки.
– Одного. Второй ещё тут вот сидит и выкобенивается.
– Странно: я никого постороннего в офисе не заметил. Его Вера обслуживает?
– У Веры проблем нет.
– Вот что, Ольга Николаевна: смотрю, у вас тоже проблем нет, зато у меня хватает – езжайте по этим трём адресам, это склады, сделайте на мобильник их снимки изнутри и снаружи, проверьте наличие подъездных путей…
Я надиктовал ей ворох смарт-задач, до которых у самого руки не доходили. В заключение добавил, подтягивая собственный галстук:
– И аккуратнее там, на складах: народ может неправильно понять вашего… Флорестини. Привет ему от меня.
Она молча развернулась и вышла, буркнув нечленораздельно у двери что-то про своего внука. Откуда у Ольги внук? Значит, про «её-внука». Или «ей-внука». А, может, и «ей-в-ухо» – собственно, уточнять мне не хотелось, да и не было времени: я тоже взял свой ежедневник и отправился на наш действующий склад, чтобы подобрать стеллажи для новых помещений.
При выходе из кабинета Вера понимающе на меня взглянула и опустила голову. Про себя я улыбнулся.
Склады бывают разные – маленькие, большие, протекающие и пустые, но на всех, по-видимому, незримо присутствует мать – Родина, соседская, твоя, растудытьная – и меня это всегда коробило. Так что первым делом, сформировав здесь колоритный коллектив, я повесил над воротами с батюшкиного позволения репродукцию иконы Божьей Матери, и – о, чудо! – упоминание всуе разом прекратилось. Кладовщики и грузчики, прежде чем ёмко обозначить «вон ту херовину на паллете» народным «погонялой», опасливо оборачивались на ворота, а проходя через них – крестились. Также с лёгкой руки игумена в бытовке появилась надпись: «Братья и сестры во Христе! Помните, что воровать – грех, ибо у себя отнимаете». Не знаю, насколько действенным было это упоминание: с нашим громоздким товаром особо-то не развернёшься в этом направлении, но если чего и таскали по мелочи, то наверняка с просветленными ликами и благословясь на дорожку. До церкви-то не дойти, вот и молились тут прямо, не отходя от кассы.