Предчувствуя дыхание «северного лиса», я не стал трогать венцы оскверненного и разрушенного мной «триумвирата», а взял «ноги в руки», и принялся передвигать свои «ходулины» в темпе вальса от приближающихся неприятностей, которые вскоре обозначились без участия моей «чуйки». Покинув Храм и перепрыгивая через две, а иногда и через три ступени я ощутил как лестница подо мной ощутимо вздрогнула. Оглянувшись, в провале врат, мелькнула беззвучная вспышка, а следом за ней стала вспухать золотистая сфера, выстреливая во все стороны сотни и тысячи антрацитовых лучей, которые соприкоснувшись с каскадным пологом врат вспухали черными кляксами превращаясь в разъедающие завесу миниатюрные «черные дыры». Страшней всего было то, что все это буйство энергий происходило в абсолютной тишине. И снова мои мысли были «услышаны» Ульем не так как я того хотел. Раздался оглушающий треск и скрежет. Бешенным сайгаком я прыгал уже через четыре ступени, рискуя свернуть себе шею в случае неудачного падения. Очередной взгляд через плечо «порадовал» меня видением покачнувшегося древа, что под влиянием разрушительных энергий, надумало завалиться, а зная свое везение, навернется оно, как пить дать, в мою сторону.
Да твою ж мать!
Пока на моей стороне играл тот факт, что подобный исполин не падает как обычное дерево. Он чуть просев под собственной массой, довольно долго находилось в некоторой пограничной «задумчивости», балансируя изменившимся центром тяжести и слегка раскачиваясь, словно раздумывая, куда же ему упасть. Но вскоре многосоттонный гигант стал подламываться со стороны врат и в итоге, пройдя некую точку «невозврата», определилось окончательно с «идеей» рухнуть на голову своему наглому обидчику, а конкретно — меня.
Я «летел» как ужаленный в задницу, роем ос, матерый бегун.
Вот промелькнуло место моего приземления, к которому я спланировал, уполовинив первоначальное расстояние между порталом и древом. Дальше начиналась «terra incognita», или скорей всего «Alvarium incognita», то есть «Улей неизведанный». Сквозь лесные стволы было видно некоторое просветление, а рванув к нему я кубарем скатился в небольшой овраг, и учитывая тщетность спрятаться на его дне, я «шелохал» начинающими наливаться усталостью ногами, стараясь поддерживать прежний темп. Ведь подобный колосс, впрессует, своей гигантской массой, земляное покрытие на сотню метров вглубину, и не спасут никакие щиты. Усилив себя ''innervate», я припустил по извивающемуся оврагу, пытаясь уследить, чтобы не споткнуться о выступающие корни, и не сломать себе руки-ноги, или чего доброго, шею.
Раздававшийся позади треск шевельнул волосы на загривке, впрочем как и на моей заднице, где изрядно добавилось седых волос. Но звук падающего исполина, позволил примириться со своей физиологией, что норовила от страха выдать куда более позорные последствия. Но мне было плевать! Я хотел жить и прилагал к этому все возможные усилия. Позади стоял уже непрерывный треск и жить мне оставалось не более трех секунд.
Но ход моих размышлений был прерван ударившим в ноги сотрясением земли. Потеряв на миг точку опоры я на всем «скаку» зацепился о подвернувшуюся корягу, чьё «щупальце» «обхватило» мою ступню и впоследствии отправило меня в недолгий полёт по дну оврага, что сопровождалось кульбитами а-ля… «голова-ноги» и позволивший напоследок поупражняться мне в нецензурном «выражовывании».
Все что я помню, лишь то как своим телом пробил сперва упругую плёнку странного барьера, а затем моя дурная голова возимела краткое рандеву с небольшим, но все еще крепким пеньком, отчего, и без того едва соображающие мозги, сотряслись окончательно и мир завертелся в каллейдоскопе небывалых созвездий, неизвестных даже ночному Улью.
Рассудок возвращался крайне неохотно.
Проклятье!
У меня это уже входит в привычку, терять сознание после каждой серьёзной заварушки. Плохая привычка! Но я готов был примириться даже с подобным «навыком», при условии что я после этого выживу.
Открыв один глаз и слегка осмотревшись, при чем не поворачивая головы, так как малейшее движение вызывало ужасные боли в районе макушки, потрогав которую рукой, я нащупал огромную шишку, что за время моего беспамятства так и не рассосалась, а значит последствия падения были намного серьезней.