Он все еще любил ее, после всех этих лет. Должно быть, он любил ее больше всего на свете, и он был одновременно инструментом и причиной ее смерти. Если бы он не любил ее, он бы не согласился на мою концепцию. Он не наделил бы меня своей силой, и тогда ему не пришлось бы пытаться разрушить то, что он создал из-за любви. Я сказала ему, что наша семья — монстры, и он поправил меня. Он сказал, что мы великие и могущественные монстры. Но ничто из нашей силы не имело значения. Мы все еще были прокляты.
— Твоя мать любила тебя еще до того, как ты родилась. Ничто, даже я со всей моей силой, не могло этого уменьшить. Я хотел ее больше, чем когда-либо хотел чего-либо за все свои годы. Подумать только, что все, чем я являюсь, было разрушено самой простой и основополагающей вещью — любовью матери к своему ребенку.
Он потянулся ко мне и коснулся моей руки. Слишком поздно я поняла, что опустила свои щиты, и моя магия заполнила комнату, это было видно любому, у кого есть дар.
— Твоя магия прекрасна, дочь моя, — сказал Строитель Башен, его глаза светились силой. — Тебе следует показывать ее чаще, потому что ты совершенна.
***
К ТОМУ времени, как мы почти покончили с тарелками, Джули объявила, что ей холодно. Кэрран предложил проводить ее до машины, чтобы купить толстовку. Они встали одновременно и вышли. Мгновение спустя появился наш официант и поставил передо мной маленькую тарелочку с кусочком шоколадного торта.
Я посмотрела на Роланда. Он покачал головой.
— Это не я.
— Джентльмен заказал его на выходе, — сказал официант, затем поставил кофе перед Роландом и удалился.
Шоколад был реально дорогим удовольствием. Я отрезала вилкой крошечный кусочек торта и попробовала его. Он таял у меня на языке. Мне пришлось есть его очень медленно, чтобы подольше насладиться.
— Как ты думаешь, он действительно любит тебя? — спросил мой отец.
— Да. — И мне пришлось сменить тему, прежде чем он начал второй раунд разговора о свадьбе. — Отец, почему наша магия отскакивает от людей, одержимых ифритом? Из-за географической близости? — О да, гладко вроде вышло. Хотя нет.
— Что ты пыталась использовать? — спросил он.
— Слово силы.
— Я помню, как пробовал такое. Самая сильная боль моего детства. Позволь мне научить тебя. Ты многого не знаешь, Цветочек. Позволь мне помочь тебе разобраться в этом. По крайней мере, позволь мне уберечь тебя от элементарных ошибок.
— Ты это пробовал. — Я отломила еще кусочек торта.
— Мне было восемь.
Ох.
— И я сделал это, потому что мне специально сказали не делать этого. — Роланд допил кофе. — Я хотел знать, что произойдет.
Звучало очень похоже на то, что бы сделала я.
— Ты частично права, сопротивление вызвано географической близостью и просчетом со стороны твоего пра-пра-пра-пра… — Он нахмурился. — Нет, все верно. Пра-пра-пра-прадедушки. Ифриты угрожали его границам, и он решил, что ребенок смешанной крови отличная идея, поэтому он женился на женщине-получеловеке, наполовину ифритке. Она была его сороковой женой. Я запомнил, потому что это было красивое круглое число. У него родился ребенок, дочь, и, как и ожидалось, она обладала частичным иммунитетом к магии ифритов и была свирепой на поле боя. Она была далеко внизу в линии наследования, поэтому он не беспокоился о ней, и к тому времени, когда он решил побеспокоиться об этом, было слишком поздно. Барару, Сияющая, Звезда Долины, проложила себе путь через его потомство к его сердцу и заняла его трон. Она была твоей пра-пра-пра-бабушкой.
— Она убила своих братьев и сестер и своего отца?
— Что ж, справедливости ради надо сказать, что он казнил человека, за которого она хотела выйти замуж.
— Почему?
— Он пытался проверить ее силу. Она становилась слишком популярной в армии.
Я оперлась подбородком на кулак.