— Прости, — заметив, что я задержала взгляд на более внушительной горе книг, что занимала весь диван, блондин бросился к ней и начал быстро разбирать, поспешно ставя книги на пустующие полки рядом стоящего стеллажа, — Я не думал, что будут гости. Там, — указал он книгой, что держал в этот момент в руке, — уборная. А там, — указал на противоположную стену, — спальная комната. На эту ночь она твоя. А я буду спать здесь, — хлопнул всё той же книгой по спинке дивана. Заметил в своей руке книгу, повертел и бросил обратно в кучу книг, — А может желаешь успокаивающий отвар? Укрепляющий? Ягодный?
— Я бы хотела получить ответы, — не зная куда себя деть, напомнила я.
Отчего-то очень неудобно находиться наедине с мужчиной в его комнате. Вроде бы помочь и хоть чем-то занять себя, но чем, если ты не у себя?
— Сейчас-сейчас, — вновь засуетился лорд, — Думаю вот эти записи объяснят лучше любых слов. Куда же я их дел. Вот, — метнулся он к рабочему столу, — вчера в очередной раз пытался их перевести. Они написаны в том же стиле, что пишешь ты. А ведь это же здорово, — вместо того, чтобы подать мне взятую со стола толстую тетрадь, блондин прижал её к свое груди, — кто как не носитель языка это сделает лучше всех. И мы наконец узнаем мысли самого лорда Осипова.
— Кого? — поперхнулась я воздухом.
— Да, семьсот лет назад был такой же гость из другого мира, как и ты. И говорил он на том же языке. Вот его записи.
Лорд Фэбус наконец отнял тетрадь от своей груди и протянул мне. Я же не менее воодушевлённо, чем вёл себя лорд, вцепилась в неё. Дело в том, что произнесённая им фамилия до боли знакома и если… Нет, сначала прочту.
Бегло прохожу по титульному листу, и сама едва не прижимаю потёртую тетрадь к груди.
Евгений Осипов любящий муж несравненной Екатерины.
Слёзы сами собой закапали из глаз, руки затряслись. Боюсь перевернуть страницу.
— Рита? — заволновался лорд, — Что? Что там такое? Если что, можно прочесть и в следующий раз.
Блондин попытался взять из моих рук тетрадь, но я отдёрнула её.
— Нет, — резко произнесла при этом, чем вызвала недоумение лорда. Поэтому спешу объясниться, — Судя по всему это записи моего пропавшего деда. Бабушка его часто вспоминала. Он пропал через неделю после свадьбы. Вот только примерно лет семьдесят назад, не семьсот. Но это его почерк, — быстро добавляю,
— Бабушка давала читать его письма с фронта. Дождалась ведь. И после свадьбы. Не справедливо, — я всё же не удержалась и всхлипнула.
Бабушка к закату своей жизни всё чаще перечитывала семь имеющихся треугольничков, плакала тайком и просила любимого подождать. Говорила, что скоро. Вот только внучку на ноги поставит, ведь нет у кровиночки никого, родители то погибли, и обязательно птичкой полетит к нему. А как слегла бабуля так уже я перечитывала ей каждый день, тайком восхищаясь такой любви.
Нежные слова знакомым почерком всколыхнули воспоминания и душу вновь заполнило восхищение и несправедливость к двум любящим сердцам.
«Как же всё-таки жестока судьба».
— Видимо время в наших мирах течёт по-разному, — как через толщу воды слышу голос лорда Каспия Фэбуса, — Что же, тот факт, что вы родственники, многое объясняет. Кулон переноса наверняка он изготовил и нашёл способ переправить жене. А она видимо так и не воспользовалась. Да, грустно.
— Видимо он очень запоздал, — шепчу, мысленно перебирая фото семейного архива и вспоминая одно, где бабушка впервые с кулоном на шее. Она держит меня годовалую на руках. Фото как раз сделано по поводу моего первого дня рождения. А за три месяца до этого, в автокатастрофе, погибли мои родители. Выходит, бабушка осталась ради меня.
«Интересно, а знала ли она, что могла взять меня с собой? Теперь не узнать».
— Можно я прочту его наедине? — обращаюсь к лорду.
— Да, конечно, — не возражает он и указывает на дверь спальной, — Прошу. Ой прости, — вдруг встрепенулся и побежал вперёд меня, — Я сейчас, — скрылся за дверью. Появился через несколько минут с кипой книг и смущённо огласил, — Теперь всё. Она твоя. Если что понадобится, я здесь.
Дневник своего деда, который буквально был пропитан любовью и нежностью к своей жене я «проглотила» за неполных два часа. Впитала в себя каждую строчку и каждое слово. А потом, уставясь в одну точку, «переваривала» информацию. Особенно последние две записи.
Я, попав с одной войны на другую, защищал этот мир, как свой. И всё ради неё, чтобы скорее вернуться и обнять. И что же узнал в самый сладостный миг победы? Я не смогу вернуться. Это известие было подобно смерти. Они врали. Всё это время они врали мне. Более того, тот, кого я считал лучшим другом обрядом вызвал меня. Это по его вине рухнул мой мир, по его вине я лишился любимой. Он оправдывался тем, что не знал кого вызывал. Что звал лишь спасителя, который сможет спасти мир от заполонивших его демонов. Всё равно, ненавижу!