— Лииса. — Она потупилась, потом глянула с интересом. — Бэрри, вы в самом деле ничего не помните? И меня?
— Не помню даже собственного имени. Ты говорила, что я страшнее чумы, можно посмотреть на себя в зеркало?
Девушка вспорхнула с кровати, с ужасом огляделась, потом рухнула на колени, сложив руки в молитве:
— Бэрри, простите меня! Велите меня высечь, на два дня привязать к столбу! Только не делайте, как в прошлый раз! Проклятый мой язык… наговорил.
Что же, я настолько несносна, что избивала эту милую девушку?
— Поднимись, никто не будет тебя наказывать.
— Правда? — Лииса выполнила приказ, растерла слезы по щекам. Что же я с ней делала, что ее так трясет?
— Присядь вот сюда. Нет, принеси мне зеркало, и побыстрее. Хочу сама увидеть свое уродство.
Лииса выпорхнула за дверь, вернулась быстро с громоздким зеркалом, которое, видимо, сняла в какой-то комнате, водрузила его на кровать. Но вместо того чтобы посмотреться в него, я зажмурилась. Пока не вижу свое уродство, есть надежда, что все не так плохо. Но по законам зарождающегося кошмара я должна была увидеть там чудовище.
Раз, два, три! Оленька, смотри!
Сначала я подумала, что зеркало направлено не в ту сторону и в нем отражается очаровательная чернобровая и черноглазая девушка с темными волосами, которые становились огненными, если на них попадали солнечные лучи. Лишь спустя десяток секунд дошло, что эту девушку, то есть меня, они почему-то называли уродом. Вот так подарок!
Закрыв лицо, я захохотала так, что выступили слезы. Не понимая моей реакции, Лииса убрала зеркало на пол и метнулась в сторону. Отсмеявшись, я попросила его вернуть, чтобы рассмотреть себя получше.
Что за дурацкие шутки, я — красавица! Это лицо мне нравится гораздо больше того, что было раньше. Единственный незначительный недостаток — слишком широкие скулы, в остальном оно идеально: чувственный рот, ровные белые зубы. На форму зубов я никогда не жаловалась, а губы были маловаты, и приходилось их подводить карандашом. Носик тонкий, чуть вздернутый. Глаза миндалевидные карие, почти черные. Ресницы… Всю жизнь о таких мечтала! И брови темные, с изломом, а не три волосинки, как раньше.
Но что вызывало благоговейный трепет — волосы. В прошлой жизни у меня были слабые серые волосы, и приходилось их красить в темный каштан. От химии они портились, превращались в паклю, и я носила карэ, тогда они не успевали сечься. Теперь же природа наградила меня локонами ниже пояса роскошного солнечно-каштанового цвета.
Налюбовавшись на себя, я попросила Лиису убрать зеркало.
— Скажи хотя бы, как меня зовут, где я и что со мной случилось.
— Вы правда-правда ничего не помните? — Лииса втянула голову в плечи, будто посмела спросить что-то страшное.
— Ничего, — соврала я.
Хотелось рассказать правду: что это сон, ни этой комнаты, ни кровати, ни Лиисы не существует. Они исчезнут, как только я проснусь. Но девушка выглядела такой настоящей, что я решила играть по правилам этой псевдореальности, ведь ее короткая жизнь зависит от того, долго ли я просплю, а просыпаться не хотелось категорически — сон начинал мне нравиться.
— Не надо меня бояться, — ободрила девушку я. — Обещаю больше тебя не обижать. Рассказывай правду, какой бы она ни была. Ну?
Лииса смотрела недоверчиво. Казалось, что она не верит своим глазам и ушам.
— Вас зовут Вианта. Вы у себя дома. В эту спальню вас перенесли, когда вы уснули долгим сном. Вы спали одиннадцать дней, бэрри. Все думали, что вы умерли, ваш жених даже заказал вам памятник…
— Жених? У меня был жених?
Служанка опустила глаза и виновато пожала плечами:
— Почему — был? Он у вас есть, бэрр Ратон. Он обрадуется, когда узнает, что вы вернулись.
Обрадуется он! А вот мне совсем не радостно. Тут наверняка принято выдавать замуж по расчету, и мой будущий супруг или старик, или избалованный сопляк, с которым придется хлебнуть горя. Заметив мое замешательство, служанка спросила:
— Вспомнили?
Я помотала головой:
— Нет.
— Вы и раньше не особо хотели замуж, но бэрр Ратон красив. — Она мечтательно закатила глаза. — Хотя и не молод. Он очень добрый, веселый…
— Ты его любишь? — выпалила я и прикусила язык: девушка вспыхнула, вжалась в стенку и замотала головой, ожидая наказания.
— Н-нет! То есть да. Он спас меня. У разбойников. И велел охранять вас, заботиться… Но между нами ничего! Он даже не смотрит на меня.
— Бедняжка. Я тебя обижала? Ревновала? Я его любила?
— Нет, — ответила Лииса кротко. — Не любили.