Калеб бросил беглый взгляд на Дейкин.
— Мне не кажется, что он на нее похож, но все же что-то общее есть.
— Да. — Увидев, что Калеб открывает ящики небольшого письменного стола, Люсинда спросила: — Есть что-нибудь интересное?
— Счета, расписки поставщиков, снабжавших ее химикатами и травами. Никаких писем.
Он уже собрался задвинуть ящик, когда заметил в глубине клочок бумаги.
— Что это? — спросила Люсинда.
— Какие-то цифры. Похоже на код сейфа.
— Я что-то не вижу здесь сейфа.
Калеба вдруг захлестнуло чувство уверенности.
— Он где-то здесь.
Спустя несколько минут он нашел сейф, спрятанный за изголовьем кровати. Калеб набрал код, и сейф сразу же открылся. В нем лежала записная книжка и три небольших пакета.
Калеб почувствовал поток энергии у себя за спиной и интуитивно понял, что он принадлежит Люсинде.
Калеб потянулся за пакетами, но она схватила его за руку.
— Осторожно. В этих пакетах яд, тот же самый, который убил лорда Фэйерберна.
Он не подверг сомнению ее заключение.
— Я же говорил вам, что миссис Дейкин не была невинным наблюдателем.
Он начал быстро пролистывать записную книжку.
— Что там? — спросила Люсинда, заглядывая ему через плечо. — Запись выглядит как какая-то абракадабра.
— Это шифр. — Несколько секунд он изучал значки и закорючки, а потом улыбнулся. — Очень простой. Кажется, мы обнаружили записи миссис Дейкин о продаже яда. Спеллар будет в восторге. Из этой записной книжки он получит всю необходимую ему информацию для того, чтобы закрыть дело об отравлении лорда Фэйерберна и еще несколько других дел.
— Зачем миссис Дейкин хранила документ о продажах? Это же грандиозная улика.
— Она, видимо, решила, что риск ничто по сравнению с доходами.
— Что вы имеете в виду?
— Эта записная книжка — отличный материал для шантажа.
— Боже мой! Миссис Дейкин извлекала доход дважды — сначала продавала яд, а потом вымогала деньги у тех, кто использовал его для убийства?
— Верно. Она была торговкой до мозга костей.
Глава 16
Три дня спустя Люсинда и Виктория сидели на обитой бархатом кушетке, расположенной на балконе, и наблюдали за тем, что происходит в ярко освещенном бальном зале.
Прием в честь недавно помолвленных мистера Таддеуса Уэра и его невесты Леоны Хьюитт был в полном разгаре. Однако Люсинда и Виктория наблюдали вовсе не за виновниками торжества.
— Они выглядят очень симпатичной парой, — сказала Виктория, глядя в театральный бинокль. — Боюсь, правда, что брак исключен. Молодой мистер Саттон ей совсем не подходит.
— Как жаль, — откликнулась Люсинда. — Он весьма привлекательный джентльмен.
— Несомненно. — Виктория опустила бинокль и подкрепилась глотком шампанского. — Просто он совершенно не подходит вашей кузине.
— Вы можете это сказать даже с такого расстояния?
— С этого расстояния я могу ощутить лишь слабые резонирующие потоки между ними, но этого достаточно, чтобы я поняла, что они не подходят друг другу.
Она сделала какую-то пометку в маленькой записной книжечке и снова поднесла к глазам бинокль, словно фельдмаршал на поле боя.
Люсинда проследила за ее взглядом. Внизу элегантные пары, включая Патрицию и неподходящего мистера Саттона, танцевали вальс. Патриция в своем бледно-розовом платье, отделанном розовым тюлем, выглядела одновременно невинной и соблазнительной. Наряд дополняли длинные, до локтей, розовые перчатки и диадема из сверкающих драгоценных розовых камней.
Люсинда прекрасно понимала, что сама она представляет собой совершенно другую картину. Модистка Виктории выбрала для нее темно-голубой шелк. Этот цвет идеально подходит к рыжим волосам и голубым глазам мадемуазель, заявила мадам Лафонтен на отвратительном французском языке, свидетельствовавшем о ее рождении отнюдь не в Париже, а где-то в районе лондонских верфей.
У платья было довольно глубокое — даже вызывающее, по мнению Люсинды, — декольте, обнажавшее плечи и значительную часть груди, но мадам Лафонтен отказалась уменьшить его хотя бы на дюйм, а Виктория с ней согласилась.
— Чтобы с достоинством поддерживать дурную репутацию, надо намеренно выставлять себя напоказ, — сказала она Люсинде. — Вы должны быть смелой.
Люсинда не считала, что разыгрывать светскую даму — это правильно, но отдавала должное Виктории, когда Дело касалось сватовства. Карточка Патриции была расписана полностью. К концу бала она будет падать от усталости, улыбаясь, подумала Люсинда, а у ее бальных туфелек будут дырки на подошвах. Патриция едва успевала сделать глоток шампанского, как следующий кавалер уже приглашал ее на танец.
— Что вы видите, когда смотрите на комнату, полную людей, леди Милден? — спросила Люсинда.
— Множество пар, которым не следовало вступать в брак, и не меньшее количество пар, состоящих в незаконных связях.
— Это, должно быть, угнетает?
— Да. — Виктория опустила бинокль и опять отпила шампанского. — Но я нахожу, что моя новая должность свахи улучшает мне настроение. Удачный брак, знаете ли, действует как противоядие.
— Если я правильно подсчитала, Патриция станцевала с девятью различными кандидатами. Сколько их еще осталось?
— Из моего списка — двое, но я заметила нескольких джентльменов, не являющихся моими клиентами, — им тоже удалось записаться к ней. Мне это нравится. Я всегда рада неожиданному. Иногда люди находят друг друга без помощи свахи. Такую возможность не стоит исключать. Ведь именно так нашли друг друга Таддеус и Леона.
— На таком балу, как этот?
— Не совсем. В картинной галерее.
— Значит, они оба увлекаются искусством?
— Нет. Это было в полночь, и их соединил не интерес к искусству. Они оба пришли туда, чтобы украсть один артефакт, принадлежавший очень плохому человеку. Их чуть не убили.
— Боже милостивый! Как это… — Люсинда запнулась, подбирая подходящее слово, — необычно.
— Они вообще необычная пара. Он обладает гипнотическими способностями, а она умеет считывать информацию с кристаллов.
Люсинда посмотрела вниз, на Таддеуса и Леону. Она не была свахой, но даже с этого расстояния ощущала интимную связь между ними.
— Они, наверно, очень счастливы, что нашли друг друга, — тихо сказала Люсинда.
— Да, — подтвердила Виктория. — При первом же взгляде на них я поняла, что они идеальная пара.
— Что вы будете делать, если ни один из присутствующих сегодня на балу джентльменов Патриции не подойдет? — спросила Люсинда.
— Я составила расписание чаепитий, лекций, музеев и галерей, запланирован и еще один бал на следующей неделе. Не сомневайтесь, я найду ей пару.
— Вижу, вы очень уверены в том, что у вас все получится.
— Это легко, если у тебя такой клиент, как ваша кузина.
— А что вы делаете, если клиент подходит, но не слишком красив?
Виктория бросила на Люсинду испытующий взгляд:
— Почему вы спрашиваете? Люсинда покраснела.
— Это всего лишь предположение.
Виктория поднесла к глазам бинокль и стала снова смотреть в зал.
— Если вы имеете в виду Калеба Джонса, то это вряд ли.
— Почему?
— Калеб Джонс — очень сложный человек и с каждым днем становится все более странным.
— Это вежливый способ сказать, что он никогда не сможет найти себе подходящую пару?
— Насколько я могу понять, вы недавно познакомились с ним. Вы наверняка поняли, что его взгляд на мир не такой, какой большинство людей назвали бы нормальным. К тому же он непредсказуем, когда дело доходит до приличий.
Люсинда вспомнила привычку Калеба появляться у нее рано утром.
— Вы правы. Он не соблюдает обычных правил приличия.
— Да нет. Он отлично знает, как надо себя вести. Все-таки он Джонс. Но его манеры достойны сожаления. Он нетерпелив с людьми, часто бывает груб и избегает светских приемов. Знающие люди говорили мне, что, оставаясь дома, он сидит либо в лаборатории, либо в библиотеке. Кто был бы счастлив с таким человеком?