— В чем дело? — удивилась миссис Милден. — У вас нет вечернего костюма, мистер Флетчер? Если нет, я полагаю, портной Калеба сможет вам что-нибудь подобрать.
— Я… У меня есть вечерний костюм, — тихо сказал Эдмунд. — Он был нужен мне на сцене.
— Это когда вы выступали в качестве мага? Вот и отлично. — Леди Милден повернулась к Люсинде: — Мадам Лафонтен уже прислала второе бальное платье, которое мы для вас заказали?
— Да, еще вчера днем. Но разве вы не видели эту ужасную статью в газете?
— Хм? — Леди Милден мельком взглянула на газету. — Как же, читала. Это о тех людях, которые пытались похитить вас, а потом продать в бордель? Должна сказать, очень занимательное чтение. Держу пари, что сегодня вечером джентльмены выстроятся в очередь, чтобы потанцевать с вами.
Глава 27
Спустя час Люсинда все еще не могла успокоиться.
— Я, право, не понимаю, почему леди Милден уверена, что моя в очередной раз подмоченная репутация будет ценным качеством на сегодняшнем балу.
— Не ждите от меня объяснений, — сказал Калеб. — Нюансы поведения светского общества выше моего понимания.
Они стояли в таинственном царстве, куда она даже не мечтала попасть, — в библиотеке-лаборатории Калеба. Он пригласил Люсинду к себе, после того как леди Милден, Патриция и Эдмунд отправились по магазинам. Люсинда сначала удивилась, но любопытство победило. Статус старой девы дозволял некоторую степень свободы, равную той, что имели вдовы. Ей уже не надо было так строго следить за своей репутацией, как Патриции. Тем не менее, визит в дом неженатого джентльмена был, несомненно, смелым поступком.
Впрочем, если дело касается репутации, подумала Люсинда, терять уже нечего.
Отойдя от полки с пыльными томами в кожаных переплетах, она взглянула на Калеба.
— Нет, мистер Джонс, я вам не верю. Вы слишком наблюдательны. Возможно, вам скучны приличия, но я ни на секунду не сомневаюсь, что вы их замечаете. Вам хорошо известно, каких правил придерживаются в светских кругах, но вы предпочитаете игнорировать их, если только они не служат вашим целям.
— И в этом, моя дорогая, истинный секрет силы.
— В вашей семье все придерживаются таких взглядов?
— Это могло бы стать девизом семьи. — Он заметил, что она снова повернулась к полке со старинными книгами. — Здесь трактаты по алхимии. Вас интересует этот предмет?
— Алхимиков древнего мира интересовали преимущественно химические элементы — такие как ртуть, серебро, золото. Я как-то больше склоняюсь к ботанике, как вам известно.
— Мой предок Сильвестр Джонс считал себя алхимиком, но круг его научных интересов был гораздо шире. Он провел множество исследований в области ботаники. Большинство ингредиентов в его проклятой формуле были извлечены из различных растений.
— Вы храните его дневники и записи в этой библиотеке?
— У меня есть некоторые, но не все. Их гораздо больше в хранилище Аркейн-Хаус. Гейб хочет скопировать все записи основателя, чтобы у нас были дубликаты, на случай если какие-либо из них пропадут или будут уничтожены. Но сделать это будет непросто, понадобится много времени.
— Из-за большого объема оставленных документов?
— Из-за этого тоже, но дело еще в том, что мой предок зашифровывал свои работы собственным кодом. Похоже, что некоторых томов все еще не хватает. Когда мы вскрыли склеп Сильвестра, то обнаружили большую библиотеку, но в датах были значительные пробелы.
— А что произошло с недостающими книгами?
— Кто знает? Думаю, что некоторые из них остались в руках трех женщин, от которых, как известно, у Сильвестра были дети. Какие-то записи, возможно, похитили. У него было много врагов и соперников.
— А где вы храните дневники основателя?
Он посмотрел на солидную стальную дверь, вмонтированную в одну из стен.
— Они находятся в этом сейфе вместе с… другими книгами.
Интуиция подсказала Люсинде, что, какими бы ни были эти другие книги, он не хочет о них говорить.
— Какое завораживающее место, — сказала она и, поставив на место книгу, прошла по проходу между двумя длинными книжными стеллажами, читая на ходу названия на кожаных корешках. — Это похоже на мою оранжерею. Свой особый мир. Всякий раз, как заворачиваешь за угол, находишь что-либо неожиданное и уникальное.
Калеб промолчал, и, оглянувшись, Люсинда увидела, что он изучает библиотеку так, будто видит ее в первый раз.
— Я никогда не думал об этом в таком плане, но вы правы. Это моя оранжерея. — Он прикоснулся к одной из древних книг. — Большинство людей находят атмосферу этой комнаты гнетущей. Они удивляются, как я могу проводить здесь столько времени. Не знаю почему, но многие в моем доме чувствуют себя неловко.
— Вы не похожи на большинство людей, Калеб, — улыбнулась Люсинда.
— Вы тоже.
Она прошла мимо еще одного ряда стеллажей. Калеб шел за ней по пятам.
— Вас все еще заботит эта заметка в газете? — спросил он.
— Уже не так, как в тот момент, когда я ее прочитала, — призналась она и вытащила еще одну книгу. — Меня больше беспокоило то, как это может повлиять на планы Патриции. Но если леди Милден считает, что попытка похищения кузины ее клиентки — это ерунда, кто я такая, чтобы спорить?
— А как насчет того, что вы здесь со мной наедине? Это вас беспокоит? — спросил он.
Голос его снова звучал мрачно, а атмосфера вокруг них вдруг оказалась заряженной его энергией. Энергетические потоки, пульсировавшие между ними, особенно когда они находились близко друг к другу, день ото дня становились все мощнее. Интересно, думала Люсинда, Калеб это ощущает?
Она попыталась разрядить атмосферу.
— Вы забыли, что мне была уготована карьера падшей женщины, обязанной удовлетворять порочные желания развращенных представителей мужского пола. — Люсинда раскрыла книгу. — Уверяю вас, что по сравнению с такой судьбой пребывание наедине с вами меня не особенно беспокоит.
— Я мужчина, — напомнил он.
— Да, я заметила. — Люсинда перевернула страницу, но латинские буквы слились у нее перед глазами. Пришлось сосредоточиться, чтобы перевести заглавие: «История алхимии».
— И каждый раз, когда я о вас думаю, меня начинают обуревать сильные желания, — тем же тоном сказал Калеб.
Люсинда медленно закрыла книгу и повернулась к нему. Огонь в его глазах был таким же мощным и интимным, как невидимые энергетические потоки вокруг. Пульс начал биться быстрее.
— А эти желания носят порочный характер? — тихо спросила Люсинда.
— Не думаю. «Порочный» означает «неестественный»? — все также серьезно ответил Калеб.
Она захлопнула книгу.
— Да, пожалуй, это правильное определение.
— А то, что я чувствую рядом я с вами, кажется мне совершенно естественным. — Он осторожно высвободил книгу из ее пальцев. — И крайне необходимым.
— В таком случае мне незачем слишком беспокоиться, — прошептала Люсинда.
Глава 28
Он вдруг почувствовал невыразимый прилив восторга и уверенности, как всегда, когда она была рядом. Калеб знал, что стоит лишь прикоснуться к ней, и он забудет обо всех этих проклятых книгах, спрятанных в склепе, и о чувстве обреченности, которое всегда накатывало на него, когда он их читал.
Калеб поставил обратно на полку «Историю алхимии» и заключил Люсинду в свои объятия. Она охотно ему подчинилась. Ее взгляд был страстным, возбуждающим.
— Вчера, в том душистом сарае, вы на какое-то время подарили мне свободу, — сказал Калеб у самых ее губ. — Я хочу почувствовать то же самое еще раз.
— Не понимаю, о чем вы, Калеб?
— Не важно. Важны лишь вы.
По ее лицу пробежала тень. Он догадался, что сейчас Люсинда начнет с ним спорить и потребует ответа, который он не мог ей дать. Поэтому Калеб ее поцеловал.
Объятия сначала были неспешными. Ему хотелось продлить их как можно дольше, чтобы прочувствовать правильность того, что происходит. Но когда Люсинда вздохнула и обвила его руками за шею, страсть вспыхнула в нем с такой силой, что грозила поглотить. Его интуиция подсказывала — нет, она просто вопила: «Может статься, что у тебя осталось очень мало времени на то, чтобы быть с ней. Так что нельзя терять ни минуты».