А пока я наблюдала, как он очень осторожно берет мою открытку, долго рассматривает, что на ней нарисовано. Я наблюдала, как он невесомо пальцами обвел фигурку девушки. И в уголках его губ затаилась немного грустная улыбка. Вот он открыл разворот и как маленький ребенок, читая, каждую буковку гладит пальцами.
Я могла бы наблюдать за ним часами и не устать. Столько эмоций было на его лице. Я расслышала его шепот, когда он проговаривал каждое прочитанное слово:
— Моему незнакомцу, который обнимал меня в самый трудный день жизни. Моему другу, который всего несколькими фразами научил меня смотреть на происходящее гораздо глубже и радоваться даже пасмурному дню. Тому, кто стал для меня ангелом-хранителем. Спасибо, что ты есть.
Он поднял на меня свои невероятные глаза. И все вокруг замерло.
Я не слышала ни одного звука, не видела ничего, что происходило рядом с нами. Только утонула в его глазах. И видела благодарность в них. Я все еще замечала то удивление, которое вспыхнуло там, при виде открытки и видела грусть. И именно эта грусть толкнула меня встать со стула, сделать этот разделяющий нас шаг.
Обнять своего друга, своего Ангела.
Любимого.
Почувствовала, как он тоже меня обнимает и мне совсем расхотелось отпускать его. Как же я хотела просто сказать ему: «знаешь, я люблю тебя, давай будем вместе!». Но как же мне было страшно это сделать, поэтому я лишь слегка прикоснулась губами к его щеке.
— С пятнадцатым февраля тебя, Куп!
Вернувшись на свой стул, я смотрела, как он аккуратно убирает открытку во внутренний карман своей куртки. Вот он повернулся и очень серьезно посмотрел на меня:
— Спасибо тебе, Варь! Для меня эта открытка очень много значит. Я ее обязательно сохраню!
Какое-то время мы сидели молча, просто разглядывая друг друга. В воздухе между нами висело напряжение. А я собирала всю свою смелость, чтобы заговорить. Но Куп меня опередил:
— Скажи, Варь, ты счастлива?
— Знаешь, ты меня сегодня удивляешь! О чем именно ты спрашиваешь?
— О жизни, о твоих отношениях. Я до сих пор удивлен, что ты сегодня одна! Наверное, твой мужчина работает, да? Или в отъезде? Так вот, ты счастлива? Вообще?
И вот только сейчас я поняла, что в начале нашей встречи он спрашивал не о каком-то теоретически возможном мужчине в моей жизни. Он почему-то уверен, что этот мужчина есть. Ну, в какой-то степени он прав, конечно. Вот только Куп не знает, что этот мужчина — он. И что мне больше никто не нужен. Ладно, расскажу ему немного о моей жизни.
— Тебя это серьезно интересует?
— Да! Да, Варь, я серьезно!
— Тогда, да! Да, наверное, я счастлива.
— Ты не уверенна? Варь, счастье, оно же или есть, или нет. Как это — наверное?
Что же ты так внимательно ищешь в моих глазах? О чем именно ты меня спрашиваешь? Вроде, простой вопрос, но так много скрыто за ним.
— Знаешь, ведь мое счастье не только от меня зависит! Понимаешь, есть один человек…
И я начала ему рассказывать. Про свои мысли, чувства, про то, как я поняла, что полюбила. И совершенно не представляю, как об этом сказать.
Я не знаю, как к этому отнесется любимый мужчина, ведь он не искал этих чувств. О моих страхах и переживаниях. Я говорила, а Куп внимательно слушал. И с каждым сказанным мной словом в его глазах что-то угасало. Не было больше веселья, не было задора. Уже не светилось там тепло. Глаза становились пустыми. Как будто все счастье из него куда-то ушло. И это так меня напугало, что я замолчала. Я так и не поняла, что за весь монолог ни разу не сказала, что говорю о чувствах к нему.
— Разоткровенничалась я, да. Скажи, Куп, а ты любишь? Ты счастлив?
И, задавая этот вопрос, я была готова ко всему, кроме той боли, которая острыми ножами впилась в меня. Ведь его первые слова были именно о любви:
— Да, Варюш, я люблю.
Глава 10
Я только смогла сделать глубокий вдох и попытаться не расстраиваться, ведь еще ничего неясно! А он продолжил:
— Я люблю, очень сильно и очень давно. Хочешь, я тебе расскажу о своей любви?
У него был такой вид, что я просто не смогла сказать “нет”. И как бы мне не было больно и плохо, эти его пустые глаза, они не отпускали меня. Даже когда Куп отвернулся, я все еще видела этот холод и пустоту. И я молча кивнула.
— Знаешь, Варь, я полюбил очень давно. Много-много лет назад. Но она не знает об этом. Нет, не потому что я такой нерешительный, просто обстоятельства сложились так, что мы не можем быть вместе. Я всегда приглядываю за ней. Хм, она даже не знает об этом. Она думает, что я просто ее хороший знакомый. Всегда вежлива, всегда улыбается. И всегда не моя. Это так тяжело, Варя, ты даже не представляешь, как это больно год за годом смотреть за ней, наблюдать за ней и знать, что она никогда не будет моей. Видеть, как она привязывается к другим, и не сметь сказать ей, что это неправильно. Как больно, что она может любить кого-то другого, но не меня. Опять не меня. Знаешь, когда-то, давным-давно, я пообещал научить ее летать от любви. Обещал. Она даже не помнит того разговора. Она думает, что познакомились мы намного позже. Это как каждый раз сгорать в огне, чувствовать каждой клеточкой своего существа эту поглощающую боль. И не сметь сказать ей, что я жизни не вижу без нее. Как бы я хотел жить с ней. Я бы дышал ею. Жил для нее одной. Я бы научил ее летать, и летел бы вместе с ней, крепко держа ее за руку. Варенька, милая моя, разреши рассказать тебе… сегодня, сейчас! Один раз я хочу сказать об этой любви вслух.