В детстве жизнь была такой простой.
Она не знала тогда об осадах, темных магах и боли в сердце.
Движение в городе привлекло ее внимание, через миг сжались по бокам кулаки. Некоторые монархи прибыли. Как они посмели? Особенно после всего.
Она разглядела замысловатую карету, что ехала к замку. Впереди и сзади ехали всадники. Флаги с гербом трепетали на ветру. Дальше ехали кареты поменьше.
Она сравнила это с днем, когда прибыл Филипп. Он не вышел из кареты, размахивая флагами с его именем.
Но весь город радовался.
Теперь было тихо, словно даже стены не доверяли чужакам и тому, что они принесут.
ПЯТЬ
Марен замерла у двери. Она уже встречала всех королей. Почти все были… сносными. Один злил ее так, что она сказала то, чего не произнесла бы в вежливом обществе. Но, хоть ей хотелось, она не могла избегать их. Она незаметно пробралась в зал. Это было не просто. Прибывшие правители и их сопровождение стояли в комнате, хлопали друг друга по спинам и улыбались, вели себя как на мероприятии, где вместе танцевали и пили вино. Они даже притворялись, что все вокруг им нравились, что они терпели друг друга. Их споры о земле и торговле могли подождать. «Помощь» Тредару важнее.
Особенно, если это выгодно.
Дарик стоял в стороне. Он не хмурился, но был уже близок к этому.
— Займите свои места, — крикнул Дарик поверх шума. — Я хотел бы начать.
На это ушло больше времени, чем стоило, но все разделились по королевствам: Торевет, Севела, Кралль, Элациен и Прендак. Каждый король взял несколько советников, обычно это были аристократы, которым доверял король. Столы были расставлены для каждого королевства, Дарик был во главе комнаты, остальные расходились полукругом.
Марен села слева от Дарика. Филипп сидел справа, а лорд Берк — рядом с ним. Тейге не получил приглашение. Он был героем, но королю себя еще не проявил. Какой бы жуткой ни была встреча, без боли будет чуточку лучше.
Дарик улыбнулся ей, сжал ее руку под столом и встал.
Он не успел начать, король Сенред чуть не взорвался на месте.
— Что она тут делает?
Дарик сжал ладонь на столе, но только это показало его гнев. Марен боялась, что она скрывала свой плохо. Гневный румянец окрасил ее щеки, она встал бы на ноги, но Дарик удерживал руку на ее плече. Филипп и Берк встали, защищая короля.
— Я пригласил леди Марен как советника, — сказал Дарик, голос был спокойным и пугающим. — Вы тоже взяли советников.
— И что она будет делать? — фыркнул Сенред. — Снова просить наших целителей? Молить? Мы уже это видели.
Некоторые рассмеялись, но их быстро заглушил убийственный взгляд Дарика.
Марен ощущала, как Филипп повернулся в ее сторону. Он не знал.
— Леди Марен, — подчеркнул Дарик, — пришла к вам по моему указанию, искала помощи ваших целителей для своей раны. Мы молчали об этом, потому что так решили. Только редкие вне этой комнаты знают об этом, — он осмотрел комнату. — Некоторые пытались помочь. Другие… нет.
Некоторые заерзали.
— Она не молила, — закончил Дарик, и его голосу вряд ли кто-нибудь решился перечить.
— Она молила, — прорычал Сенред. — И она посмела ругать меня. Короля. Меня еще так не оскорбляли. Если бы она была моей подданной, я бы ее повесил.
— Но вы отправили ее ни с чем, — сказал Дарик. — Хотя она пришла от моего имени, искала помощь, надеялась, что мы объединимся против Керна и одолеем до того… Как это случилось, — он с вызовом осмотрел комнату.
Тишина оглушала.
— Мы не знали, — сказал король Эдвин. Он звучал виновато. — Если бы знали… то есть… два с половиной года…
Марен уже не могла молчать.
— Если бы вы знали, что Керн был злым магом, который на все готов ради мести? — она сделала паузу. — Но вы так поступили. И мы заплатили за это.
Плечи короля Эдвина опустились.
— Да. Мы ничего не сделали. Но мы пытались помочь с раной, отдали лучших целителей на это.
Ее тон смягчился.
— Да, Ваше величество, и я благодарна. Но не все в этой комнате так щедры.
Раздались крики, она сидела и ждала, пока они притихнут.
— Прости, — шепнула она Дарику. — Не стоило так говорить.
— Это нужно было сказать. Они просто не хотят это слышать.
— Но ты все так и ощущаешь? Решение не изменилось?
— Нет, — он сжал губы. — Мое решение не изменилось.
Филипп следил за ними, взгляд метался, он явно хотел задать больше вопросов, чем мог сейчас, зная, что придется ждать. Она почти жалела его. Почти. Он бросил их на три года. Он заслужил не знать, что происходило, пока его не было.