Как и она. Отчаянно.
Филипп описал, как Тейге отвлек Керна с армией, пока Филипп с небольшим отрядом подошел сзади.
— И что тогда? — спросил кто-то в толпе.
Филипп замешкался. Только напряженный взгляд указывал на глубину его эмоций.
— Я пронзил сердце Керна.
Некоторые охнули. Женщина испуганно закричала. Никто не двигался.
— И? — слово произнесли тихо, но Марен ощущала вопрос повисшим в воздухе.
Филипп нахмурился.
— Как только бой завершился, мы забрали тело в лагерь и сожгли.
Она выдохнула, поняв, что задержала дыхание. Керн был мертв. Хотя она немного слышала об этом, слова Филиппа заполнили ее облегчением, и ее голова кружилась, а тело ослабело.
Толпа тоже это ощущала. Они стояли, широко раскрыв глаза, а потом посыпались вопросы.
Они были как мальчишки после состязания. Они хотели услышать о каждом движении. О каждом ударе. О каждой победе. Они толпились, желая услышать важную деталь, чтобы говорить об этом всю неделю. Хотя услышанное изменится. История будет расти, меняться, и ее едва можно будет узнать. И реальность будет утеряна. Как и страх.
Только Филипп понимал серьезность этого. Он открыл рот, закрыл его снова и покачал головой, не желая больше говорить. Все повернулись к Тейге, чтобы услышать то, что опустил Филипп.
— Ладно, ладно, — Тейге вскинул руки. — Я расскажу то, что Филипп постеснялся поведать.
Марен отошла от толпы, тут же поискала взглядом Филиппа. Он стоял с Дариком и Адаре, слушал благодарности. Она понимала его сдержанность, он отсутствовал три года. Но разница в нем была не только сдержанностью. Она смотрела, как он ходит по комнате, говорит с людьми, получает похвалы, от которых ему было не по себе. Он повернулся, их взгляды на миг пересеклись, и он отвел глаза.
И она поняла, что изменилось.
Он потерял смех в глазах, и это терзало ее сердце сильнее всего. Она любила его веселье. Они шутили даже в людном бальном зале. Она видела, что он мысленно смеется, пока девушка пыталась завоевать его симпатию. Это убеждало ее, что их связь все еще сильна. Он показывал это всем, но делился только с ней.
Слезы жалили ее глаза, она пошла к двери, отчаянно желая побыть одной.
* * *
Марен обвила руками ноги и смотрела в окно. После встречи с Филиппом прошли часы, но ее настроение не улучшилось. Она сидела в темноте, лунный свет падал ей на лицо.
Ниже нее люди все еще праздновали. Улицы были почти такими же полными, как утром. Горели во всех дворах костры. Еды и напитков до этого не хватало, а теперь их щедро передавали, и люди пьянели от счастья. Город оживал.
А она была ужасно одинокой, что было необычно.
Она всегда жила в замке. Не в красивых комнатах с видами на город, как сейчас. Но и не в комнатках слуг за кухней, где всегда пахло луком. Ее отец был королевским ученым, младшим сыном лорда Алистера. Происхождение вызывало уважение. Не высокое, не низкое, а где-то посередине.
Это ее не беспокоило. По крайней мере, не так сильно, особенно, когда она стала старше и поняла, что ей плевать на титул или положение, как и на то, что другие леди не принимали ее. Она просто хотела быть счастливой. И она была. Три года назад.
А теперь… было сложнее. Голова болела. Сердце болело. Плечо болело сильнее обычного. Она устала.
Как она могла так жить? Как сможет снова видеться с Филиппом? Как она будет терпеть эту боль сердца день за днем, делая вид, что все нормально? Вопросы кружились в ее голове уже несколько часов, пока она лежала в кровати, и она все еще не получила ответы.
Ее дверь приоткрылась, она не обернулась. Только один человек вошел бы к ней без стука.
Адаре обвила ее руками.
— Мне так жаль. Не стоило просить тебя прийти. Я не понимала. Я не думала, что он… — она глубоко вдохнула. — Попросить Дарика бросить его в подземелье, или сделаешь это лично?
Но Марен не смогла улыбнуться от попытки Адаре пошутить.
— Не расскажешь, что случилось? — спросила Адаре. — Знаю, вы поссорились, но все куда сложнее.
— Не важно. Я просто надеялась, что после трех лет… — ее голос стал шепотом. — Он все еще ненавидит меня.
Адаре крепче сжала ее.
— Нет. В такое не поверит тот, кто видел, как он смотрел на тебя в первый миг встречи. Он словно вернулся домой.
От этого стало только хуже.
ДВА
Марен стояла у двери и теребила серебряный браслет. В бальном зале собралась вся аристократия в честь лорда Филиппа и лорда Тейге. Монархи окружающих королевств прибудут в следующие дни. Их не было, пока Керн устраивал осаду, но теперь они приедут, когда уже не нужна храбрость, чтобы предложить помощь.