— Филипп, тебе будут завидовать больше всех в комнате. Твоей спутницей за ужином будет леди Марен.
Поклон Филиппа был напряженным и официальным.
— Это честь для меня.
Марен опустила ладонь на его протянутую руку. Она ощутила, как его мышцы чуть напряглись, взглянула в сторону и увидела, что его зубы сжаты.
Вечер будет плохим.
Они прошли пару шагов к своим местам в тишине. Он в тишине выдвинул ей стул. А потом сел рядом. Она смотрела вперед, желая, чтобы Дарик встал и призвал комнату к порядку.
— Ты это устроила?
Он хотя бы не звучал зло.
— Нет.
Его брови сдвинулись.
— Это была идея Дарика, — заявила она. — Думаю, он хотел… — она замолчала.
— Продолжай.
— Он хотел вызвать ревность у других дам, — спешно закончила она.
Улыбка дрогнула на уголках его рта, она немного расслабилась. Это уже было ближе к старому Филиппу.
— А еще, — она пожала плечами. — Он думал, что это будет честью.
Он посмотрел на нее так напряженно, что она не могла отвернуться.
— Но ты так это не ощущаешь.
В его голосе не было злобы. Он просто констатировал факт. И от этого было только хуже, это открывало старые раны, что терзали ее сердце. Она хотела возразить, заставить его поверить в правду, но с чего бы? Он не поверил и раньше. Она сцепила дрожащие руки на коленях, обрадовалась, когда Дарик встал. Комната притихла, и она смотрела на профиль Филиппа и жалела, что пришла.
Хотя бы следующий час ей не придется говорить. Дарик произнес короткую речь, несколько тостов для Филиппа, королевства и даже поваров, и все радостно шумели. Потом Филиппа попросили сказать пару слов. Он что-то невнятно пробубнил и встал. Он поблагодарил всех за прием, выразил гордость королевством, похвалил всех, кто помогал ему, особенно друга, лорда Тейге, и поклялся продолжать защищать город. Речь была короткой, и, когда он закончил, раздались оглушительные аплодисменты, еще несколько тостов в его честь. Он вжался в стул, когда все закончилось, и Марен посмотрела на него краем глаза.
Как и в первый день, она задумалась о его отношении к похвале. Она смотрела на него и понимала, что дело было не в том, что ему не нравится. Он вел себя так, словно не заслужил этого. Это было странно, даже если он уже не был юношей, привлекавшим общее внимание. Теперь он пугался этого. Что его изменило? Что он видел или делал последние три года?
Оставался только ужин. Во время первого блюда внимание Филиппа отвлек Дарик, и Марен была благодарна. Она тихо клевала еду, отвечала порой на вопросы лорда Берка. На втором блюде Дарик повернулся к Адаре, и Филипп остался с ней.
Они ели в неудобной тишине, пока она не ощутила, как он ерзает на стуле
— Будет непростительно не сказать, как ты прекрасна этим вечером.
Она сосредоточилась на тарелке.
— Спасибо, милорд.
Он сделал глоток.
— Теперь твоя очередь пытаться поговорить.
— Мне нечего сказать.
— Почему не обсудить сплетни, что я пропустил? Кто с кем в союзе? Какие политически значимые браки заключили? — он улыбнулся. — На кого теперь нацелилась леди Кира, раз ты — первая леди?
Марен не знала, смеяться или кривиться. Статус первой леди только все ухудшал.
— Даже не знаю, с чего начать, — она не смогла скрыть боль в голосе. — И я не лучший источник. Я ведь «так хорошо вру».
Она ощутила удовлетворение, когда он покраснел.
— Не стоило так говорить, тем более, перед королевой. Я просто был удивлен, увидев тебя там, — он вздохнул, слабо тряхнул головой. — Прости.
— Ты будешь так объяснять каждый раз, когда говоришь, не подумав? Удивлением?
Его ладонь сжала бокал.
— Я пытаюсь быть вежливым, Марен. Ты могла бы тоже попытаться.
Она зажмурилась, пытаясь закрыться от воспоминаний, которые не могла стереть.
— Я не могу. Я не могу говорить о случившемся. Не могу вспоминать. Мы были узниками в своем городе. Атаки не прекращались. Еда кончалась. Мы думали, что умрем, — ее голос под конец стал шепотом.
Он медленно опустил бокал и опустил предплечья на стол.
— Мне так жаль. Если был я мог сделать что-нибудь раньше, если бы знал…
— Если бы доверял мне?
Его ладонь сжалась.
— Ты соврала.
— Нет.
— Тогда не сказала мне правду.
Она посмотрела ему в глаза со смелостью, которой набралась за три года.
— Я не знала правду. Но ты не поверил мне тогда и не веришь сейчас.
Филипп открыл рот, закрыл его, когда Дарик постучал по его плечу и спросил, не хочет ли он почетно повести Адаре на первый танец.
Как только он ушел, Марен выдохнула и сцепила ладони, но облегчение жило не долго.