Он застонал и притянул ее ближе.
— Прости. Я должен был быть там.
— Филипп, нам нужно забыть прошлое. Это уже не важно. Я нашла способ защитить себя, бороться с ним. Я еще могу притворяться, что Керн управляет мной, может, я смогу как-то остановить его. Ты теперь знаешь все, и что у меня магия, ты можешь помочь мне.
— Нет.
— Но…
— Нет, — сказал он тверже. — Никакой магии.
— Тогда нам придется убить его. Он не остановится.
— И как мы убьем самого сильного мага истории?
— Не знаю, но кое-что может помочь, — она рассказала ему о Халефе и его обещании узнать о магах, что поймали Керна в прошлый раз.
— Хорошо, — медленно сказал он. — Мы ждем Халефа, и что в это время?
— Будем делать вид, что разговора не было. Ты все еще должен дружить с ним. Ненавидеть меня. Чем убедительнее, тем лучше, ведь этого Керн и хочет. Он думает, что это изменит тебя, что ты ощутишь предательств и решишь, что сила только во власти. Заигрывай с другими девушками. Избегай меня.
— Марен, я не могу. Я не могу пустить тебя к Керну одну.
— Должен. Если нет, если Керн что-то заподозрит, он все у меня заберет, — ее голос дрогнул. — Я не могу снова через это пройти.
Он прижался губами к ее губам. Нежно, словно она была очень хрупкой.
— Ты можешь убирать свою боль? Делать это без жизни в пытке? Потому что я не могу на это смотреть.
Она кивнула.
— Порой придется терпеть это, когда Керн рядом и ощутит магию. И ты будешь молчать, зная, что это временно. А в остальное время? Да, я смогу.
— Хорошо, — прошептал он в ее волосы. — Я буду играть.
ДВАДЦАТЬ ЧЕТЫРЕ
Марен обошла группу людей, собравшихся у лотка, и пошли дальше по улице.
Праздник урожая. Весь город собрался, принес урожай. Были музыка и танцы, пришел Дарик. Он ходил среди людей, пил с фермерами, а потом оставался праздновать. Эту ночь все ждали.
— Марен, я везде тебя искала, — Адаре схватила ее за руку. — Дарик готов начинать.
Она пошла за Адаре в центр рыночной площади. Там было полно людей и телег с едой. Музыка доносилась от групп у небольших костров. Вкусные запахи жареного мяса и картофеля разносились по воздуху. Марен напоминала себе, что это не настоящее, и люди перестанут радоваться, если Керн захватит власть.
Адаре шла между групп, говорила с некоторыми, комментировала музыку, пока они не поднялись на деревянную платформу, где стоял Дарик с Филиппом и Керном. Керн был уверенным и очаровательным, как всегда. Филипп стоял чуть дальше, чем пару дней назад.
— Тейге, — Марен протянула руки, словно ей требовалось, чтобы он забрал боль.
Его магия обвила ее, она сделала вид, как выдохнула с облегчением.
— Я рад, что ты смогла прийти, — сказал он. — Сегодня будет чудесно. У меня есть сюрприз, и он тебе понравится.
Она напряглась, зная, что сюрпризы Керна не были хорошими.
— Добро пожаловать! — Дарик начал речь, нужно было играть дальше.
Они говорили тосты, Марен механически поднимала бокал со всеми.
— У меня особая просьба. Лорд Тейге хочет произнести тост.
Тост?
— Я хочу поблагодарить короля за то, что дал мне сказать, — начал Керн. — Это щедр с его стороны, ведь я не сообщил, что скажу.
Он посмотрел на нее, его лицо было полным нежности, даже если это было игрой. Он взял ее за руку.
Она боялась, что опоздала, что то, что произойдет, уже потом не исправишь.
— Сегодня — лучший день в моей жизни, — он улыбнулся, и толпа с ним. Они хотели его выслушать. Ждали его слов. — Я хочу сообщить, что леди Марен согласилась стать моей женой.
Толпа радостно завопила.
Марен застыла как статуя. Она согласилась, когда он отпустил ее, когда она была готова на все ради разума. Но стоять перед городом, Дариком, Адаре и Филиппом… этого она не ожидала.
Но она не могла отказать. Последствия были ужасными. Она принимала поздравления и делала вид, что счастлива.
Керн улыбнулся ей, словно знал, о чем она думает. Может, и так. Толпа притихла, и он поднял бокал.
— За леди Марен, будущую леди Тейге, женщину, что станет мне женой.
— Леди Марен, — вопила толпа почти в унисон.
Он выпил со всеми, отставил бокал и обвил рукой ее талию. А потом шепнул в ее губы.
— Играй правдоподобно, Марен.
Все в ней хотело оттолкнуть его. Но она обвила руками его шею и поцеловала.
Толпа вопила. Керн смеялся, взял ее за руку. А она могла думать только о Филиппе. Она оглянулась, их взгляды пересеклись. Он не поднял бокал. Не улыбался. Он стоял, застывший. А потом нахмурился, сжал губы в тонкую линию и пропал в толпе.
— Не понравилась реакция Филиппа, — шепнул рядом Керн. — Но ты это и делала. Он тебя ненавидит. Больше он не попробует.
Филипп не ненавидел ее, но и рад не был. Он сыграл хорошо, даже слишком.
Марен надеялась, что он понял, зачем она это сделала.
* * *
Солнце село, но толпа не расходилась. Это не удивляло, ведь они три года не праздновали день урожая. Марен танцевала до боли в ногах, наелась так, что больше не могла. И все время Керн убирал ее боль. Она не страдала сегодня из-за раны.
Она не видела Филиппа после того, как он ушел после заявления Тейге.
Она вдруг ужасно устала, словно каждая частичка ее тела… утомилась.
Керн стоял в паре футов от нее. Он не выпускал ее из виду всю ночь. Она прошла к нему.
— Я устала, — сказала она. — Я пойду в замок.
Он пронзил ее взглядом, оценивая слова.
— Хорошо, — сказал он, прижал ее ладонь к губам.
Она плохо смогла подавить дрожь. Он не отреагировал.
— Ты хорошо поработала, Марен. Филипп был очень зол. Мы помолвлены. Тебе даже понравился вечер.
— Вы не дали мне выбора.
Он зловеще улыбнулся, уголки его рта расширились, но не поднялись, и боль вспыхнула в ее плече.
— Так и есть, да?
Она отвернулась и ушла без слов. Он думал, что она под его контролем. Он пустил ее в замок одну. Она хорошо сыграла. И Филипп.
Теперь им нужно понять, как спасти королевство.
* * *
Когда она пришла к замку, плечо горело. Марен закрыла дверь спальни и прислонилась к ней спиной, пробормотала заклинание, чтобы ослабить боль. Сработало сразу, но она ощутила себя так, словно перевернулись песочные часы, а потом она магией поправила их, но просыпала немного песка. И все же она выдохнула с облегчением, открыла глаза и увидела Филиппа у окна, где любой мог его заметить.
— Что ты здесь делаешь?
Он явно слышал, что она вошла, но обернулся только от ее слов, что звучали недовольнее, чем она хотела.
— Не переживай. Меня никто не видел.
Она скрестила руки на груди.
— И потому ты встал у окна.
На миг он удивился, словно не подумал об этом. Он нахмурился и отошел от окна.
— Зачем ты здесь, Филипп? — усталость пропитала ее слова. — Понимаешь, что будет, если Керн узнает?
— Я должен был увидеть тебя, — его голос был сдержанным. — После сегодня… — он нахмурился. — Как ты это делаешь? Как ты можешь стоять и принимать поздравления и улыбкой? Как ты можешь целовать его?
— А как иначе? — завопила она, вскинув руки. — Только так он убирает боль. Ты понимаешь, как он удерживает меня?
— Да, но одно дело — игра. Но поцелуи… — он пытался управлять собой. — Это мой отец!
— Я знаю! Думаешь, мне не противно? Противно. Хуже. У. Меня. Нет. Выбора. Пока мы не придумаем, как его остановить. Твой гнев показывает, что он побеждает.
Они стояли напротив друг друга, тяжело дыша, на лицах отражалась злость, а потом плечи Филиппа опустились. Два шага, и она оказалась в его руках.
— Прости, — сказал он в ее волосы, дыхание щекотало ее лоб. — Это не твоя вина. Но я так ревную, что сложно думать. И он…
Она знала, что он не смог сказать. Он не думал, что она снова поцелует его отца. Она подняла голову и посмотрела на него.