— Этот Вач странный какой-то. Молчит все время, а если говорит, то мало совсем и так... будто рявкает. Почему он такой?
— Вач — он не злой, госпожа, — пропыхтел тяжело дышащий Бреси. — Мы с ним друганы давно, я его хорошо знаю. Он просто разговаривать не горазд. Такой вот человек. Не умеет говорить. Зато, если разобраться, он один вас в той пещере спас. Смелый он, отчаянный. У него, понимаете, такая натура — он служить кому-то должен. Ему нужно, чтоб кто-то им командовал, говорил ему, что делать. Нет, когда драка какая, так он и сам может, но ведь не все время ж драки, правда?
— Он раньше служил Гебу?
— Ну да. То есть он в страже был, а этот Геб у него, значит, капитаном.
— И потом Трилист приказал ему мне служить?
— Так и есть, госпожа. А я решил помогать ему, чтоб он какую глупость не сделал. Вач на меня полагается, слушается меня. А теперь и вас будеть слушаться, правда, Дук?
— А как же, — откликнулся тот, кивая. — Все правильно говоришь, друг.
Жиото был озабочен и расстроен. Госпоже он не пришелся по душе, а почему — неясно. Как бы сделать так, чтобы она обратила на него внимание? Нет, конечно, теперь Дуку хозяин не нужен, он теперь богач и сам скоро слуг заведет, вот только надо заполучить обратно кафтан с кошелем. Но все одно — мальчишка явно нравился Ларе больше, а это неприятно.
— Почему тогда Вач и дедушку не спас? Почему позволил ему ногу отрубить?
Дук с любопытством взглянул на ваганта.
— Тут сложно объяснить, госпожа, — неуверенно начал Бреси. — Он, понимаете... Мне так показалось, что он ведьму с шаманом раньше видел. Ну, может, не этих самых, с постоялого двора, а каких других... Но, в общем, знает их повадки. У них же магия, госпожа, с магией и самый ловкий боец не всегда справится. Так вот он выжидал, чтоб напасть. Когда они своим ритуалом так озаботятся, что про все вокруг забудут. Тогда и напал. И еще, госпожа, капитан ведь ему приказал вам служить, а не дедушке вашему.
Лара, выслушав Бреси, задумалась. Из-за оползня показался Кабан и заспешил к ним.
— Не идите, — произнес он, подбегая.
Вагант положил на землю концы волокуши и спросил:
— А чего не идти?
Старик что-то забормотал, и все, кроме Вача, склонились над ним. Лара села на землю, погладив спутанные седые волосы на голове Жеранта, подняла лицо к толстяку.
— Что ты там увидал? Почему не идти?
— Плохо, — сказал Вач. Он с сомнением поглядел на ваганта, окинул взглядом окрестности, будто проверяя, не прячутся ли где-то поблизости враги, и ткнул пальцем в Дука. — Ты. Идем. Вы здесь стойте. А ты... — толстяк показал на Барда. — Гляди, чтоб не напали.
— Чтобы кто не напал?
Вач помолчал, затем махнул рукой.
— За нами идет. Один.
— Кто идет?
— Не знаю. От самого леса.
И заспешил обратно к селению. Дук сказал: «Вы тогда подождите нас, госпожа», — сделал шаг следом, и тут слабые пальцы ухватились за его штанину. Он глянул вниз — рука старика упала на траву, и тихий голос произнес:
— Чернила принеси. Пергамент.
Селение состояло из пары десятков беспорядочно расположенных домов. Увидев первый труп, Дук уразумел, почему Вач не хотел, чтобы госпожа шла с ними. Мертвец висел в расщепленном стволе обгоревшего дерева, одежда на нем обуглилась — вместе с кожей.
Большинство домов остались целыми, но несколько сгорели. Где-то с заунывным скрипом качалась и хлопала ставня. Хижины явно были пусты; когда Дук громко позвал: «Эй! Живые есть?» — никто не откликнулся.
Они медленно шли по усеянной мелкими камешками земле, Вач не снимал ладони с торчащего над плечом топорища.
— Вон еще один, — произнес Дук, углядев возле хижины второй труп. Подошел ближе, заглянул в синее подпухшее лицо. Лежащий навзничь крестьянин обеими руками держался за свою шею.
— Посмотрим, что там, — предложил Дук и толкнул дверь.
Он замер, разглядывая тех, что были внутри. Вач, сопя, протиснулся мимо него, окинул взглядом полутемную комнату.
— Четверо их тут, — сказал Дук. — А, не, вон еще один, под столом.
Кабан двинулся дальше по улице. Жиото, стараясь не дышать носом, вошел в комнату, перешагивая через трупы, добрался до стола и заглянул в стоящую на нем глубокую миску. Увидев, что посудина пуста, разочарованно плюнул в нее и пошел обратно.
На середине селения возвышался дом в два этажа, окруженный изгородью с выломленной калиткой. У изгороди лежало еще несколько тел. Вач переходил от одного к другому, склонялся и разглядывал их. Когда Жиото приблизился, толстяк повернулся к нему, ухватил себя рукой за шею, слегка сжал.
— Все удушенные? — понял Дук.