Теодора сидела на табуретке, скрестив руки на груди, ее лицо было мрачнее тучи. В душе девочки бушевало ужасное тяжелое чувство, ей казалось, что она вот-вот взорвется. Время от времени она бросала злобные взгляды в сторону Микко.
— Но его здесь нет. Я нашла ее, она прилепилась к моей подошве. Ты не можешь заставить меня отдать ее. И не называй меня Додо! Я терпеть не могу, когда ты меня так называешь. Только папе можно звать меня так, а тебе нельзя.
Будь это даже и правдой, сказать такое было невероятно глупо, и Теодора покраснела.
Теперь Микко выглядела не только усталой, но и печальной.
— Я думала, ты еще больше не любишь, когда тебя называют Теодорой. Извини. Я не могу делать вид, будто все в порядке. И мне жаль, если ты не понимаешь, что не обязательно владеть чем-то, чтобы наслаждаться им.
Теодора бросилась в свою комнату, чтобы дуться там в одиночестве. Она просмотрела груду голографических комиксов о вивернах, но не могла сосредоточиться на чтении, перебрала остальную часть коллекции, поиграла в новую игру «Орки и предзнаменования» на игровой приставке. Наконец она осознала, что уже восемь часов, а Микко еще не звала ее к ужину. Из-под двери няниной комнаты пробивался свет и доносился звук старого фильма, шедшего по телевизору. На кухне было темно, и не заметно никаких признаков ужина. Простыню со стола убрали, реставрационные инструменты и маленькие коричневые бутылочки исчезли, но карта таро все еще была там, посреди стола, с запиской от Микко.
Вот, что в ней говорилось:
«Теодора!
Что бы ты ни решила делать с ней завтра, сегодня ей еще надо сохнуть. Пожалуйста, не трогай ее.
Рядом с запиской лежали две открытки. На первой был изображен ковбой со знаменем «ДИКИЙ КАЛГАРИ» в руках, верхом на брыкающейся полудикой лошади. На второй — цепь фиолетовых гор в туманной дымке под надписью «ПРИВЕТ ИЗ АДИРОНДАКОВ». Из Лаоса ничего не было, да и рано еще.
Сначала она прочитала открытку от Вэлери. Как всегда, Вэл извлекла максимальную пользу из имеющегося пространства: вся обратная сторона открытки, вплоть до самого края марки, была покрыта микроскопическими буковками. Вэл обладала бисерным почерком. В четвертом классе она писала маленькие книжечки, которые, когда складывались, помещались в скорлупке грецкого ореха. Все ее новости были вроде: «Помогите, меня держат в музыкальном лагере», с подробностями о начальнике «тюрьмы», «стражниках», так называемой «пище» и «сокамерниках». Из открытки Мило стало ясно, что он отлично проводит время в Калгари: ищет окаменелости, живет в палатке и рыбачит со своим новым отчимом.
Ни одна открытка не улучшила ее настроения, даже наоборот, от послания Мило ей стало еще грустнее. Теодора съела трехслойный сэндвич с арахисовым маслом, фруктовой пастилой и бананом и запила все это шоколадным молоком.
Покончив с бутербродом, Додо стояла на кухне, пила второй стакан молока и размышляла. Свет от лампы падал на карту таро, как луч прожектора, и под ним фиолетовый чертенок засиял еще ярче.
Агент по недвижимости отперла дверь пентхауса в Изумрудных Башнях напротив городского сада. Плата за квартиру составляла больше десяти тысяч долларов в месяц, и у женщины голова кружилась при мысли о комиссионных. Но она вынуждена была признать, что ей не нравились будущие арендаторы.
После случая на пляже в Нью-Джерси Кобольд и Фебрис сменили наряды сороковых годов на более подходящие: итальянский костюм для мистера Лэмбтона (как он называл себя здесь) и модельное платье для мисс Уорм. Она сделала модную короткую стрижку и надела зеленые контактные линзы, чтобы придать демоническим глазам более человеческий вид.
Каждый раз при виде этих субъектов агентше становилось страшно, но она напоминала себе, что это даст ей возможность бороться за звание лучшего агента месяца или даже года. Она взяла со стола гладкий белый пульт дистанционного управления.
— Как видите, все управляется центральным компьютером.
Женщина нажала несколько кнопок, и свет зажегся, затем потускнел, а потом стал ярче. Еще несколько кнопок — и шелковые занавеси открылись и закрылись, заскользила панель в стене, и за ней обнаружился ряд бутылок и стаканов, донеслись крики болельщиков — это включился телевизор, показывающий соревнования.
— Совершенно эксклюзивный экземпляр, — пояснила она. — Даже еще не запущен в производство.