— Карта… Пропала карта из моей колоды. Самая сильная. Козырь… козырь виверны…
Мерлин опустился на диван рядом с ним:
— Какой ужас!
Оба волшебника знали, что Кобольд с помощью козыря мог навсегда поймать Гидеона в сеть самых болезненных воспоминаний — ужасную нескончаемую душевную пытку, по сравнению с которой даже смерть стала бы благословением.
Гидеон сжал кулаки:
— Я точно знаю, когда это произошло! Когда я попал из коридора времени в ночной куб…
— Ночной клуб, — поправил Мерлин.
— Да, клуб. Мне пришлось отобрать содержимое моих карманов у вора. Колода оказалась неплотно завернута. Уверен, что карта выпала именно тогда. — Гидеон вскочил с дивана. — Мы должны найти ее!
— Боюсь, что это почти невозможно. По улицам Кембриджа раз в неделю ходят большие и шумные желтые машины и собирают весь мусор. Если ваша карта не попала на свалку, ее, вероятно, давным-давно смыло через водосток в городскую канализацию. — Мерлин призадумался, а затем продолжил размышлять вслух: — Конечно, мы могли бы воспользоваться вашей колодой, чтобы задать вопрос, но поскольку она неполная, это не сработает. И мою колоду нельзя использовать. Она на временной выставке в итальянском музее. В любом случае я не силен в картах.
Гидеон удрученно молчал, а Мерлин встал, подошел к шкафу и начал рыться на верхней полке.
— «Риск». «Монополия». «Ключ»… Ага, нашел!
Из-под груды настольных игр Мерлин извлек плоскую резную коробку, из которой достал и развернул доску для предсказания судьбы, только она, несомненно, была не из магазина игрушек. Вместо бумажных картинок, наклеенных на картон, она была украшена редкими сортами древесины и таинственно поблескивающими зеркальцами, жемчугом и рубинами.
Профессор освободил место на кофейном столике и поставил гадальную доску и инкрустированную дощечку треугольной формы на маленьких колесиках.
— Конечно, доски массового производства дешевы и не из розового дерева и слоновой кости. Но это традиционный набор из Индии, сделанный в Пондишерри примерно в тысяча девятьсот двадцатом году. Он принадлежал сыну магараджи, с которым я работал в химической лаборатории, когда учился в Гарварде. Я получил его в подарок за небольшую помощь в учебе. Если не знаешь, как правильно задать вопрос оракулу, то это не более чем настольная игра, но в руках профессионала очень полезная вещь.
Он объяснил Гидеону, что надо осторожно положить кончики пальцев на одну сторону дощечки, а сам сделал то же с другой стороны. Мерлин произнес несколько быстрых фраз на волшебном английском, просто чтобы «настроить доску», потом откашлялся и сказал:
— О, Великий Оракул, открой нам имя человека, который сейчас обладает потерянным козырем виверны твоего верного слуги Гидеона.
Треугольная дощечка начала легко двигаться под их пальцами, скользнула от центра доски вправо и остановилась у буквы Т. Затем она снова стала крутиться, поколебавшись между Д и Ё, остановилась на Е.
Так и продолжалось, буква за буквой. После первых пяти букв пальцы у них начали затекать. Наконец дощечка остановилась.
Мерлин пошевелил онемевшими пальцами.
— Кажется, на сегодня это все. Мне показалось, что получилось Теодора Оглторп. У вас то же самое?
Гидеон кивнул, но он все еще пристально смотрел на инкрустированную доску с «ДА» и «НЕТ», выложенными драгоценными камнями.
— А может ли оракул сказать нам, где Уикка?
Мерлин резко выпрямился, как будто его обидело это предположение.
— Неужели вы думаете, что я заставил бы вас ждать целых пять дней и заниматься привораживанием, если бы он мог это сделать? Увы, его силы не распространяются на магических созданий, особенно если они не хотят, чтобы их нашли, как виверна с детенышем. Боюсь, Уикка маскируется слишком хорошо. Но не расстраивайтесь так, мой друг. Вполне вероятно, что мы найдем адрес мисс Оглторп в кембриджской телефонной книге.
У Теодоры действительно был козырь виверны. И не копия, а оригинал, который Мойра Хэтч тщательно завернула в мягкую оберточную бумагу и поместила между кусками специального картона.
Раз в неделю Микко звонила в Нью-Йорк своей лучшей подруге, и можно было не сомневаться, что она не выйдет из комнаты в течение часа. Едва Додо услышала, что Микко сняла трубку и стала набирать номер, как пробралась туда, где на спинке стула висела сумка няни, и вытащила карту.
Когда они возвращались из кино, Микко объяснила своей воспитаннице, что та сама должна решить, что делать с картой, зная теперь ее ценность. Не будучи опекуном девочки, она не собиралась навязывать ей решение. Если Теодора самостоятельно придет к выводу, что карту надо отдать в музей, то утром они позвонят туда и доставят ее к хорошему хранителю. А пока она полежит в сумке Микко.