— Я знаю, — сказал папа, — ты выросла из всего этого, но я заказал фильм до того, как уехал в Лаос, чтобы обязательно получить его к твоему дню рождения. Но у меня есть еще кое-что, я думаю, это тебе больше понравится.
Теперь он достал из кармана что-то маленькое, синее и протянул ей.
Додо взяла, ничего не понимая.
— Это мамин паспорт, — сказала она уныло.
— Да, я хочу, чтобы он хранился у тебя до того, как ты сможешь получить собственный, — ответил отец. — В следующий раз, когда я поеду в экспедицию, ты поедешь со мной. Микко и я думаем, что ты уже готова к этому.
Теодора уронила паспорт, разрыдалась и бросилась папе на шею. Он тоже обнял ее и заплакал, и даже Микко, которая готовила на кухне, но не резала лук, пришлось вытирать глаза кухонным полотенцем.
Только позднее, глядя на фотографию матери на первой странице паспорта, девочка сообразила, что отец сказал: «Микко и я». Ей надо решиться спросить его, что он имел в виду.
На следующей неделе в гостиной доктора Нага состоялось небольшое собрание, на котором присутствовали только Гидеон, Мерлин, доктор Нага и сама виновница торжества, Теодора, сказавшая дома, что поедет к художнице на урок рисования. Мерлин торжественно вручил девочке ее собственный официальный брелок в виде совы с хрустальным шаром. На нем имелся зажим, чтобы прикрепить его к рюкзаку.
— Но я же ничего не сделала, — запротестовала Додо, когда Мерлин повесил его на металлическое кольцо ее рюкзака.
Гидеон улыбнулся ей:
— Ты просто не понимаешь, что ты сделала. Ты помогла нам найти малыша, и без твоей помощи мы не смогли бы справиться с призраком.
Теодора получила также написанное красивым почерком признание доблести от имени Североамериканского Совета Гильдии Мастеров Волшебных Искусств.
— Пергаментная копия будет готова через месяц-полтора, — объяснил Мерлин. — Их немного задерживают, но не потому, что так много актов доблести ожидает одобрения, а потому, что признание на пергаменте должно быть написано кровью саламандры. Поскольку это исчезающий вид, нам приходиться ждать, чтобы саламандры пожертвовали достаточно крови.
— Пожертвовали? — удивилась Теодора.
— Да. Через Пурпурный Крест.
После этого произносились речи и тосты с бокалами лимонада. Казалось несправедливым, что Микко не могла присутствовать при этом после того, что она сделала для восстановления карты виверны. Но Додо поняла, почему Гидеон, Мерлин и доктор Нага сообща решили лишить ее и мистера Оглторпа воспоминаний о Кобольде, Фебрис и обо всем остальном. Выяснилось, что доктор Нага хоть и не являлась членом Гильдии, но состояла в гораздо более древней сестринской общине со штаб-квартирой в Бомбее и филиалами по всей Индии и Непалу.
Гидеон и Уикка собирались возвращаться через коридор времени в тринадцатый век. Однако не через тот, который проходил от дынной грядки у замка до танцзала клуба «Голгофа» на Сентрал-сквер. Поскольку коридоры, ведущие из прошлого, были ненадежны, инженерный совет Гильдии разработал проект постоянных коридоров времени, действующих с точностью лондонского метро, осуществленный в девятнадцатом веке. Хотя несколько усовершенствованных коридоров располагалось и в самом Бостоне, Гидеон и Уикка отправятся через тот, который шел из внутреннего помещения кондитерского магазина в Салеме.
Однако Вирна, как Теодора назвала детеныша, не поедет с ними. Она не вернется в прошлое, где нет шоколада. Уикка еще способна избавиться от своего пристрастия, а малышка уже никогда не сможет принимать другую пищу. Мерлин собирался отказаться от своего положения в Гарварде и от квартиры. Ему надо начать новую жизнь. Он поживет полгода в ветхом замке на одном из уединенных Оркнейских островов к северу от Шотландии, где Вирна обретет возможность скрываться среди туманных руин, а полгода — на плантации какао на восточном побережье Коста-Рики. Там юная виверна легко может сойти за летучую мышь.
Когда Додо, извинившись, вышла в ванную, доктор Нага перевела взгляд с Гидеона на Мерлина и обратно.
— Вы ей скажете?
Мерлин немного подумал.
— Что она потомок волшебника? Думаю, еще нет.
Гидеон некоторое время рассматривал моментальный снимок матери Теодоры с резиновым цыпленком и наконец спросил девочку, есть ли у нее еще фотографии родственников с материнской стороны. Она принесла альбом, и среди старых снимков волшебник нашел выцветший и погнутый портрет молодой женщины, сходящей с парохода на острове Эллис примерно в 1900 году.
Без всякого сомнения, это была Гвинлин. Отец послал ее на далекий остров, чтобы излечить от сумасшествия, а какой остров мог быть более далеким, чем Манхэттен начала двадцатого века? Все женщины из ее рода, каждая по-своему, «замечательно умели обращаться с драконами». Это могли быть существа, отлитые в бронзе на сосудах из древнекитайских гробниц или извлеченные как «птеродактили» из известняковых каменоломен в Германии, или сказочные драконы, о которых ходят легенды в деревнях Уэльса.