- Родственники у нее есть?
- Есть… бабка больная и сестра. Мать у ей померла год или два назад, от сердца.
- А отец где?
Прохор развел руками.
- Может, спился или на заработки куды уехал, да и сгинул.
- Далеко они живут?
- Далече! Тебе-то зачем?
- Повидаться хочу, - усмехнулся Матвей. - Из первых уст басню услышать!
- Выходит, не веришь, - обиделся старик. - Зря тебя мамка Фомой не нарекла! В самый раз было бы.
- Верю, не верю… какая разница? Адрес давай - улица, дом.
Но Прохор не помнил ни названия улицы, ни номера дома, только фамилию: Коржавины.
- Я расскажу, как идтить, - предложил он. И пустился в путаные объяснения.
Матвей переспрашивал, уточнял, чем вывел деда из себя.
- Тьфу на тебя, ей-богу! - вспылил тот и начал сооружать новую самокрутку. - С виду умный, а простых слов не понимаешь.
- Ладно, не злись, - улыбнулся Матвей. - Идем, пропустим по стопочке.
Он угостил старика водкой, яичницей с салом и квашеными помидорами. Тот разомлел, расчувствовался. Ему было жаль, что Матвей уезжает, - прощался чуть ли не со слезами на глазах.
- Вдруг не увидимся боле?
Матвей проводил гостя, прибрал в доме, вымыл посуду, сложил сумку - приготовил все на завтра. Первый автобус отправлялся в семь тридцать утра. Не проспать бы!
Он вышел во двор, потом вернулся в горницу, сел… душа была не на месте. Сходить, что ли, на Озерную улицу, навестить Астру? Узнать, все ли в порядке? Хотя… с какой стати? Что с ней может случиться? Она его, пожалуй, на смех поднимет, и поделом.
Карелин все же оделся, запер дверь и пошел прогуляться. Листья шуршали под ногами, смеркалось. Шел он, шел и оказался у того самого дома с флюгером на крыше, про который говорил дед Прохор, - грубо вырезанный из жести флажок указывал направление ветра.
Забор у дома покосился, калитка не закрывалась. Во дворе к Матвею подбежал рыжий пес с обвислыми ушами, на его лай вышла на крыльцо сгорбленная старуха в телогрейке и сером шерстяном платке. Она была глуховата.
Старуха провела его через запущенную веранду с битыми стеклами в сумрачную комнату, где стоял запах дыма и теста.
- Зойка! Зойка! - позвала она, и в дверях появилась тоненькая беленькая девушка лет шестнадцати, в свитере и брюках.
- Бабушка плохо слышит, - объяснила она. - Говорите со мной. Только в школу я все равно ходить не буду! Не заставите!
- А как на это смотрят твои родители? - осторожно прощупывал почву Матвей.
- Я сирота! - девчушка вызывающе задрала острый подбородок. - Отца не помню, а мама… умерла. У нее было больное сердце. Разве вам не сказали?
Ее голосок дрогнул, и Матвею стало неловко. Зря он сюда пришел. Но не отступать же теперь?
- Собственно, я не из-за школы. Я по поводу твоей старшей сестры.
- Мы в милицию не заявляли! - ощетинилась девушка.
«Раз она приняла меня за сотрудника милиции, пусть так и думает, - решил он. - Там видно будет».
- Другие заявили, - неопределенно выразился он и замолчал, ожидая ее реакции.
По сути дела, он даже не знал, какие вопросы задавать. И вообще, какого черта он явился беспокоить этих людей? Что ему от них нужно?
Он не извинился за непрошенное вторжение и не ушел, а стоял, глядя то на бабку, то на внучку. Старуха напряженно прислушивалась, теребила натруженными руками края фартука. Пауза затягивалась.
- Кто заявил? - не выдержала Зойка. - Баронесса, что ли? Эльза к ней в пожизненное рабство не нанималась! Хотела - работала; не захотела - ушла. У нас свобода, между прочим. Я так и сказала этому Тихону, садовнику!
- К вам приходил Тихон?
- Ну, да! Немка его присылала два раза. Где, мол, Эльза? Почему не выходит на работу? Не хочет, и не выходит! Не обязана!
- Могу я поговорить с твоей сестрой? - мягко спросил Матвей. - Желательно, чтобы она сама прояснила ситуацию.
- Какую еще ситуацию? Что этой буржуйке от нас надо? - взорвалась девушка. По ее бледному личику пошли красные пятна. - Небось, придумала, будто Эльза ее обокрала? Они все так делают. Человек на них работает, спину гнет, а когда приходит время платить деньги, они от жадности удавиться готовы!
- Баронесса задолжала вашей сестре?
Зойка смутилась, отвела светло-голубые глаза. При всей неуклюжести, угловатости и худобе в ней уже угадывалась будущая красавица. Можно догадаться, что и Эльза весьма недурна собой.
- Нет! - с неохотой признала она. - Это я так, от злости. Платила она исправно, сестра не жаловалась.
- Может быть, у Эльзы есть какие-нибудь претензии к бывшей хозяйке?
- Никаких, - слишком поспешно ответила Зойка. - Только пусть оставит нас в покое.
Старуха, как заведенная, кивала головой, будто понимала, о чем идет речь. Ее глаза ничего не выражали, а изуродованные подагрой пальцы перебирали и перебирали края фартука. «Вряд ли она способна соображать здраво, - подумал Матвей. - Выходит, Зойка - единственный источник информации. Но что я хочу узнать? Жива ли ее сестра? Судя по всему, нет причин считать ее мертвой. Значит, и Астре ничего не грозит. Я могу с чистой совестью уезжать в Москву».
Но что-то продолжало его удерживать.
- Баронесса каким-либо образом докучает вам?
- Не очень, - пожала тощими плечиками Зойка, и старуха опять кивнула, как бы подтверждая ее слова. - Просто нам надоело, что все лезут в нашу жизнь! То учителя ходят, то Тихон, теперь вы явились… из милиции. Этого еще не хватало! Мы не преступники.
- Конечно, нет, - примирительно улыбнулся Матвей. - Я хочу кое-что уточнить у твоей сестры Эльзы, вот и все.
- Разговор окончен. До свидания! А лучше - прощайте! - Зойка демонстративно отвернулась и скрылась в другой комнате.
Старуха кивнула, повела гостя к выходу, подождала на крыльце, пока он не вышел за калитку.
Уже шагая по улице мимо дома с флюгером, Матвей боковым зрением заметил в окне Зойкино лицо. Она провожала его недобрым взглядом…
Москва
Господин Ельцов прошел мимо секретарши, не поздоровавшись, черный, как туча. Хлопнула дверь в кабинет. Шеф явно не в духе. С женой поругался? Или проблемы с бизнесом?
Глория - секретарша Ельцова - регулярно прикладывалась к бутылочке с валериановыми каплями. Она разводилась с мужем, который мучил ее ревностью. Как многие женщины в ее положении, она обижалась на судьбу и считала свою жизнь разбитой. Вдребезги! После такого разочарования она уже не сможет довериться ни одному мужчине и тем более жить с ним под одной крышей. Законный брак не принес того, о чем она мечтала. Любовь обернулась настоящей пыткой! Ревнивый супруг не только ограничивал Глорию на каждом шагу, но и поднимал на нее руку. Потом он, разумеется, каялся, умолял простить его, клятвенно заверял, что больше такого себе не позволит… и недели две, иногда месяц держался - до очередного скандала.
- Не бьет, значит, не любит! - говорила свекровь, оправдывая поведение своего сына.
- Потерпи, дочка, - советовала мама. - С возрастом остепенится, успокоится. Сейчас молодежь вся такая. Твой хоть не пьет и хорошие деньги в дом приносит. А у других и того нету! Погляди вокруг, на подружек своих, на соседок. С мямлей жизнь тоже не сахар.
Глория начинала с университетского конкурса красоты, легко победила, попытала удачи в модельных агентствах, правда, подиум не принес ей ни денег, ни славы. Защитив диплом, она долго искала работу, пока не устроилась в страховую компанию «Юстина», возглавляемую Ельцовым.
Новая сотрудница грамотно и быстро печатала, отлично разбиралась в компьютере, знала английский и обладала уникальной памятью на лица. Стоило один раз увидеть клиента, и она запоминала его внешность, имя и фамилию. К тому же девушка была хороша собой, умела вести светскую беседу, готовить крепкий кофе, сервировать стол… в общем, господин Ельцов остался доволен. В его привычки не входило ухаживать за молодыми сотрудницами, так что отношения у них складывались деловые, основанные на взаимной симпатии.