Это в коме мозг спит, а в иллюзии он действует, и очень активно. Псионик может выдержать это гораздо дольше обычного человека, но всему есть предел — пси-поле рано или поздно начнёт разрушать тело.
Получалось уже один три в пользу того, что это не иллюзия.
Да, и какое это, к псам, боевое обучение? Нас, как нашкодивших студентов, сопровождал к себе в кабинет какой-то магистр.
Он шёл перед нами в синем пиджаке до колен, с длинными русыми волосами, стянутыми в хвост. Брюки тщательно выглажены, ботинки начищены, в плечах военная выправка, руки сцеплены за спиной. На рукавах выделялись золотые аксельбанты — судя по этим шнуркам, его положение здесь очень высокое.
— В сегодняшнее смутное время, когда государь требует от нас единства и сплочённости… — вещал этот самый магистр с нотками укора, его голос эхом разлетался в широком коридоре.
Это явно представитель местной власти, потому что приказал Грому помочь мне двигаться, и тот безропотно тащил меня. Сам я идти не мог — каменная кувалда крепыша сломала бедро. Тот теперь с недовольной рожей пыхтел мне в ухо, и я едва успевал скакать за ним на одной ноге.
— Безлунь, — с ненавистью шептал Гром мне в ухо, — Я тебе устрою хреновастенько…
Меня он мало интересовал, я пытался понять, почему не чувствую псионику. Так ведь и сдохнуть не долго.
По бокам от нас стучали каблуками по полу хмурые молчаливые конвоиры, судя по всему, охранники в этой академии. Форма у них тоже была синяя, почти чёрная, и тоже вызывала у меня вопросы — слишком старомодная, но уже явно не царских времён.
На поясах у них висели узкие загнутые сабли с позолоченными эфесами, что в который раз поломало моё представление об этом мире. Я не жду плазмомётов, но где хотя бы огнестрелы?
Позади нашей процессии ворчали остальные участники драки. Хотя скорее наблюдатели — тот самый пеликан с чубом шёл за нами с двумя прихвостнями, которых я даже не запомнил.
— Это он, этот Василий всё натворил! — пеликан не выдержал, и всё же повысил голос.
В кого он тыкал там пальцем, можно было не гадать.
— Хочешь сказать, пустой вырубил Плетнёва?
— Да нет, господин магистр, просто эта чушка…
— Чушка?
Мы все резко остановились, я едва не опёрся сломанной ногой, и у меня потемнело в глазах. Жжёный пёс, как больно-то! Там не просто перелом в бедре: явное смещение, да ещё пара осколков попали в мягкие ткани.
Коридор с витражными окнами, по которому нас вели, пульсировал у меня в глазах от светлого к тёмному. Я давно отвык чувствовать боль во всей её гамме чувств, и теперь только очухивался время от времени, чтобы слушать и смотреть.
Пока возникла заминка, я попытался отрезать страдания силой воли. Если нет псионики, хотя бы самовнушением справиться. А дыхательные практики ещё и вспомнить надо.
— Чушка?! — с явным холодом ещё раз переспросил магистр, даже не оборачиваясь.
— То есть, Иван Петрович, я имел в виду… — голос пеликана задрожал.
— Думаю, я потом с вами разберусь.
Топот ног позади сообщил, что пеликан с дружками нас покинули. Мы двинулись дальше, и Гром грубо вздёрнул меня за руку, чтоб подтянуть на плечо.
Я вскинул голову…
Солнечные лучи сквозь окна освещают на стенах картины. На полотнах изображены люди в военных сюртуках, в плащах, в старомодных одеждах. Они застыли в боевых стойках, и художник почему-то нарисовал их со светящимися руками. Один так вообще бьётся с каким-то уродливым гуманоидом…
Я попытался рассмотреть чудовище, но снова потемнело в глазах. По привычке моё внимание полетело к затылку, чтобы получить управление над внутренней энергией… Пусто.
— Вы знаете, в чём ваше великое предназначение? Это один день, от которого зависит судьба всего мира. Маги Первого дня испокон веков, плечом к плечу, сила к силе, стояли на защите…
Тут у меня снова выстрелила боль, только почему-то в рёбрах. Я аж прикусил губу, почувствовав удар исподтишка.
— Хреновастенько, да? — с фальшивой заботой пропыхтел в ухо Гром.
Ну, жжёный псарь! Лысый уродец воткнул мне кулак в рёбра, пока никто не видел…
Меня на некоторое время выкинуло в омут боли, где я мог только прыгать на здоровой ноге, чтоб окончательно не свалиться. Вот же урод, толчковый пёс!
Гром весело сопел под ухом, пока я приходил в себя, а потом снова попытался ударить в рёбра. Вот только я уже почувствовал движение его плеч, и на пути его кулака оказалась моя ладонь. Хоть удар и смазался, моим тонким пальцам всё равно пришлось несладко.
Твою псину, либо что-то у этих псовых умников пошло не так, либо… Да никакая это на хрен не иллюзия!