— А меня, значит, ставить в известность не обязательно? — Улыбнулась Анна.
— Помнишь, мы обсуждали этот вопрос, — покачал головой Питер, — ты ведь даже не подозреваешь о девяноста процентах покушений на тебя, которые реально готовились, и были опасными. Потому что, если бы я докладывал о каждом телодвижении — вместо того, чтобы просто выполнять свою работу — ты бы не смогла управлять государством.
— Верно, друг мой, верно, — повинуясь какому-то порыву, Анна протянула руку, и сжала ладонь своего охранника. Пожатие вышло сухим и теплым, — прости, что не берегу тебя.
Питер удивленно поднял бровь.
— Извини, но это еще не все новости, — продолжала королева, — завтра с утра я снова ухожу.
— Но ведь каникулы даже не закончились! И ваш график поездок по стране выполнен только процентов на семьдесят! Что подумают подданные?
— Сделай так, чтобы они не подумал ничего плохого. Или хотя бы постарайся, ладно? — Вздохнула Анна, — Пит, у меня правда нет выбора. Прости, что взвалила на тебя все это.
— Информация об Арти? — догадался Питер.
— Да.
— Надеюсь, Лаврентий не ошибся.
— Я тоже.
— Плывите с миром, моя королева, — сказал Питер, глядя ей в глаза с какой-то обреченной печалью, — ваши рыцари сохранят ваше королевство, или погибнут с вашим именем на губах…
Королева хорошо умела чувствовать не только ложь. Она как точнейший прибор улавливала напряжение в своем окружении. Никто бы не осмелился лгать ей прямо в глаза, но что-то явно назревало. Грегор… Лаврентий… и даже Питер — все они вдруг закрылись от нее, напружинились, словно готовясь к скорой схватке. Не нужно было быть особо прозорливым пророком, чтобы понять — это связано с ее решением по престолонаследию. Принимая его, она продумала и учла множество факторов, и решила, что риск оправдан. Но все завертелось слишком быстро. Все карты спутал Оракул.
У нее просто не оставалось выбора, кроме как вернутся к поискам сына, и рассчитывать, что система сдержек и противовесов, которую она выстроила, выдержит грядущий шторм даже в ее отсутствие.
Пока Анна была в родном королевстве — течение времени в Костном Мире для нее замирало. Каждый раз она возвращалась туда в тот самый момент, когда уходила. Более того — когда Анна жила на той стороне, она не старела. Ах, если бы временной фактор работал не только для Костного Мира, но и для ее родного королевства, насколько это упростило бы ее задачу! Но все реки текут только в одном направлении. Время, проведенное в поисках сына — это время, украденное у ее королевства. Сейчас, после Праздника Середины Лета, на каникулах, должно было наступить политическое затишье. Народ разъехался по семьям, все настроились на отдых. Это должно было сгладить остроту последствий от принятого ей решения по престолонаследию, но все равно — риск оставался очень велик. И все-же, получив предсказание Оракула, она не могла тянуть. Поэтому, хоть и с тяжелым сердцем, но решительно, она стала готовиться к отбытию обратно, в тот странный мир без магии, которому почти удалось забрать у нее сына.
Анна шла по набережной, и улыбалась такой счастливой улыбкой, что на нее оглядывались прохожие. Она пыталась взять себя в руки, и вернуть подобающее ее положению выражение лица — но тщетно. Ощущение внутреннего счастья было очень мощным, и совершенно необъяснимым. Анна чувствовала необыкновенный подъем сил и энергии, хотелось своротить горы, заняться всеми делами одновременно. В голове как-то само собой выстроились сложные цепочки будущих сделок, над которыми она корпела всю прошедшую неделю.
Виталик вышел из машины, чтобы открыть ей дверь. При виде сияющего как медный пятак руководства он даже бровью не повел — только кивнул, и осведомился: «Домой, Анна Александровна?» Не переставая улыбаться, она кивнула, и нырнула в уютное нутро машины. «Молодец, — мысленно отметила она, — не ошиблась я в нем. Надо будет выписать премию внеочередную».
Блаженно вытянув ноги, Анна потянулась к пульту аудиосистемы, чтобы включить что-нибудь классическое, под настроение. Но как раз в этот момент раздался сигнал вызова на телефоне. Поглядев на экран, она увидела портрет шефа. Настроение — еще секунду назад легкое, воздушное и радостное — мгновенно испортилось. Шеф никогда не звонил по пустякам, особенно в неурочное время. Значит, случилось что-то действительно плохое.
— Слушаю, — ответила она.
— Привет, — голос шефа звучал преувеличенно бодро, — Аня, ты ведь еще не дома?
— Нет, шеф, — ответила она, автоматически покачав головой, — еще в дороге.