И вот мы вернулись на круги своя.
— Приехали. — Рафаэль кивнул вперед. В конце улицы на фоне неба возвышался просторный особняк, весь вырезанный из белого камня и украшенный золотом. Шикарное место.
Мы подъехали к закрытой автостоянке. Внутри маленькой будки находился контролёр, вооруженный арбалетом. Если бы мы припарковались на этой стоянке, то оказались бы в ловушке.
— Только не здесь, — пробормотала я.
— Ага. Возможно, нам придется покидать вечеринку в спешке. — Рафаэль свернул на другой переулок. Неплохая идея. Если мы будем вынуждены уносить ноги, это будет быстрее, чем выруливать отсюда.
— Вон то место выглядит неплохо и прикрыто тенью. — Я указала на полуразрушенное здание.
Он припарковался за развалинами и выключил двигатель, заглушая непрерывный гул, служивший фоном для нашего разговора. Мы погрузились во внезапно возникшую тишину.
Я повернулась к нему лицом.
— Мы возвращаемся к этому снова и снова, так что давай проясним это раз и навсегда, потому что я не хочу больше об этом говорить. Допустим, на клановый дом гиен напали и подожгли, а затем позвонил какой-то рыцарь Ордена и попросил меня о помощи. Твоя мама запрещает тебе уезжать, потому что ты ей нужен здесь. Ведь ваше укрытие в руинах. Я хочу, чтобы ты отправился со мной, и помог Ордену. Ты бы ушел?
— Это именно то, чего ты не понимаешь. — Лицо Рафаэля было наполнено решимостью. — Если бы моя мать выставила мне такое условие, я бы посоветовал ей идти к черту. Любой, кто ставит тебе ультиматум «выбери меня» или «спаси друга», не достоин твоей преданности.
Не лишено смысла.
— Ты прав. Но мой вопрос остается в силе. Орден был для меня всем, Рафаэль. Это была моя стая, моя семья. Каждый день я вставала и шла на работу и гордилась собой, потому что была рыцарем. Я помогала людям, а не была жалким маленьким существом, которого пинали ногами и били кулаками, когда им вздумается. Я не хотела быть этим существом. Возможно, это трусливо — отказываться быть оборотнем и притворяться человеком. Не знаю. Но в одном уверена, что будучи рыцарем, я не была жертвой. Я делала то, что имело значение, ты это понимаешь?
— Да, — ответил он.
— Думаешь, это было легко? Вовсе нет! Иногда, как ни старайся, приходится сталкиваться с дерьмовым выбором, и я сделала все, что могла. Так скажи мне, Рафаэль, ты бы ушел от своей матери и своего клана, чтобы помочь Ордену?
— Нет, — ответил он. И его тон подсказал мне, что он, наконец-то, понял. Ему это не нравилось, но он понял. Орден был моей семьей. В семье не всегда все гладко, но ты не бросаешь ее только потому, что она делает что-то, что тебе не нравится. Мы, наконец-то, с ним пришли к взаимопониманию. К сожалению, для нас двоих было уже слишком поздно.
— Тогда считаю этот вопрос закрытым. — Я толкнула дверцу машины и вышла на прохладный воздух. Через мгновение Рафаэль присоединился ко мне. Мы направились по улице к особняку.
— Я сожалею из-за того, что случилось в офисе, — сказал он. — Мне не следовало приводить Ребекку. Это было низко с моей стороны.
— Все в прошлом. — Я махнула рукой и сладко улыбнулась. — Но, если ты сделаешь это снова, я убью вас обоих.
Он тихонько усмехнулся. Я вспомнила этот восхитительно соблазнительный смех.
— Будь осторожна, кто-то может принять тебя за мерзкую буду.
— А мне нравятся буды. С ними весело, особенно в постели.
— С ними? — В голосе Рафаэля внезапно прозвучала резкость.
— С ними. Поскольку теперь тебя официально захомутали, ты не будешь возражать, если я проведу тест-драйв кого-нибудь из клана.
— И кого же?
Мы прошли через ворота. Охранник в будке осмотрел мое платье и молча уставился. Я дружелюбно улыбнулась ему. Рафаэль поднял своё приглашение. Охранник ненадолго взглянул на него и махнул нам рукой проходить.
— Наслаждайтесь вечеринкой.
— О, мы будем, — ответил Рафаэль голосом, который предполагал, что скорее ад замерзнет, чем он получит от чего-либо удовольствие.
Мы направились по каменной дорожке к зданию.
— Кто? — требуя ответа, спросил Рафаэль.
Для мужчины, который был на волосок от того, чтобы вступить в брак с другой женщиной его слишком интересовали мои сексуальные приключения.
— Я еще не решила. Знаешь, мне всегда хотелось попробовать секс втроем.
Рафаэль замедлился, а затем остановился.
— Два парня или, может быть, парень и девушка. Поскольку ты более опытен в этих вопросах, чем я, должно быть, у тебя было и то, и другое, какой из этих вариантов веселее?
— Зачем останавливаться на двух партнерах? — сказал Рафаэль, отчетливо произнося каждое слово. — Почему бы не попробовать сразу с полудюжиной? Ты могла бы раздать номера, чтобы соблюдать очередь. И вывесить симпатичную табличку с надписью «сейчас обслуживаю».
Ну, надо же, испорченной буде это не понравилось. Ни капельки.
— Не говори глупости. Это было бы вульгарно.
Я остановилась у железной кованой дверной конструкции с огромной стеклянной вставкой внутри, ожидая, когда он ее откроет.
— Вульгарно?
— Именно.
Рафаэль распахнул перед нами дверь. Внутри ждал выложенный плиткой вестибюль, залитый ярким светом электрических ламп, имитирующих старые газовые лампы. Я вошла и кивнула пожилой даме, стоявшей у двери. На ней было платье цвета красного вина, и ее макияж был безупречным. Рядом с ней стояли двое мужчин. Оба выглядели так, будто зарабатывали себе на жизнь тем, что пережевывали кирпичи и выплевывали гравий.
— Ваше приглашение? — Спросила дама.
Рафаэль вручил ей карточку и улыбнулся. Вот это да. Асканио даже не догадывается, какой длинный путь ему ещё предстоит до этого.
Лицо женщины смягчилось. Она коснулась приглашения ухоженными пальчиками и улыбнулась в ответ:
— Добро пожаловать на вечеринку.
Шестнадцать или шестьдесят — это не имело значения. Рафаэль улыбался им, и они вздыхали. А он ещё задавался вопросом, почему я считаю, что он испорчен.
Рафаэль положил руку мне на спину, нежно подталкивая следовать в следующую комнату. Перед нами раскинулся просторный зал. Его кремовые стены поднимались высоко вверх, поддерживая двадцатифутовый потолок. Гранитный пол отполирован до почти зеркального блеска. Огромные окна высотой двенадцать футов обрамляли прозрачные белые занавески и более плотные золотые шторы, пропуская слабый вечерний свет в комнату. Соответствующий декор украшал стены. Справа от нас наверх вела изогнутая белая лестница. Все это место казалось шикарным дворцом, изящным и каким-то вневременным.
В воздухе пахло вином, корицей и другим странным, но знакомым ароматом… орегано… нет, майоран, смешанный с пышной дымкой сладкой мирры.
Интересный выбор для ароматической смеси.
— Пряности. — Рафаэль наклонился ко мне, эффектная улыбка все еще была на его лице. — Я не могу сказать точно, прикрывает ли он запах чего-то дурного с помощью этого парфюма или нет.
Мы стояли долгую секунду, принюхиваясь и делая неглубокие вдохи в попытке разбить ароматы на отдельные составляющие.
— Я сдаюсь, — сказала я. Если под этой смесью трав и смол прятались какие-то скрытые запахи, я не могла их различить.
Рафаэль нахмурил брови.
— Я тоже.
Вокруг мимо нас приходили разные люди: мужчины в смокингах, сшитых на заказ костюмах, женщины в дорогих платьях и сверкающих камнях, похожие на наложниц какого-то древнего тирана. Откуда-то сверху играла музыка: нежная, экзотическая и ненавязчивая, как нотки интригующих духов.
— Почему у меня такое чувство, будто я во дворце? — Пробормотала я.
— А вот и сам король, — заметил Рафаэль.
Гости расступились, и я увидела мужчину. Он был среднего роста с густыми волнистыми волосами бледно-янтарного цвета. В дорогом светло-сером костюме, подчеркивающем его худощавую фигуру. Он повернулся прямо к нам. Хм-м. Анапа довольно приятный мужчина.
На вид ему было больше тридцати. Узкое лицо с ярко выраженными скулами и сильным подбородком, выражало мужественные черты. Но это была цивилизованная мужественность, утонченная, аристократичная и тщательно ухоженная. Некоторые богатые мужчины заходили слишком далеко в уходе за собой, подстригая брови и сбривая подбородки до такой степени, что начинали выглядеть немного женственно. Анапа вовремя остановился. Его волосы были идеально подстрижены, но немного взъерошены, а брови находились в легком беспорядке. Губы полные и четко очерченные, а щеки и подбородок предполагали наличие в скором времени щетины. Большие голубые глаза с прикрытыми ресницами выдавали живой ум и искру юмора. Его загорелая кожа, слишком темная для блондина, говорила о юге, ярком солнце и лазурном море. В нем не было ничего нордического. Скорее, он был похож на жителя Средиземноморского побережья.