— Нет, все нормально. Пусть свободное место будет у тебя.
— Я действительно не против, — сказал Кэрран.
— И я не против. Ты согласился на Тетушку Би, я должна тебе лишнее место только за это.
— Черт побери, — сказал Джим с отвращение на лице. — Вы как пожилая супружеская пара, которая нашла двадцать баксов на парковке. «Ты возьми». «Нет, ты возьми». Я этого не вынесу. — Он поставил свою кружку на стол и покачал головой.
— Хорошо, — заключил Кэрран. — Если хочешь Дерека, он твой. Список закончен.
— Это означает, что мы вычеркиваем Паолу. Крысы разозлятся, — сказал Джим.
— Я разберусь с крысами, — ответил Кэрран.
Глава 4
Я стояла на вершине зеленого холма. Передо мной ослепительно горел невероятно яркий закат, по вселяющему оптимизм небу плыли алые и багряные облака, похожие на бинты на открытой ране. Внизу на равнине, на фоне этого прекрасного заката, люди строили башню. Вокруг них кружилась и бурлила магия, из-за которой грубые каменные блоки взмывали в воздух, повинуясь силе человеческого желания. Там вдалеке в небо тянулась еще одна башня.
Мне хотелось остановить это. Все мое чутье кричало о том, что это неправильно. Все это опасно и неправильно, и в конце мы все будем страдать. Если эту башню закончить, произойдет что-то ужасное. Я хотела побежать вниз и раскидать все эти камни.
Я не могла сдвинуться с места.
Меня пробил холодный пот. Я не могла отвести взгляд. Я просто смотрела, как башня поднималась вверх блок за блоком, символизируя растущую силу и амбиции моего отца. Она все росла, неудержимая, словно древний легион, словно танк, который разрушает все на своем пути.
Кто-то дернулся справа от меня. Я напряглась, чтобы оторвать свой взгляд от башни, повернулась и увидела Джули. Ее светлые волосы развевались на ветру. Она тоже посмотрела на меня глазами, полными ужаса. По ее щекам текли слезы.
— Джули!
Я резко села в своей кровати. В комнате воцарилась тьма, которую лишь слегка разбавлял лунный свет, идущий из окна. Мое лицо казалось мокрым. Я провела пальцами по лбу у линии волос и почувствовала холодный пот. Прекрасно. Меня одно время мучили кошмары о Роланде и о том, что он меня нашел, но они прекратились, когда Кэрран начал обнимать меня во сне. И они никогда не были настолько четкими.
Может быть, Роланд пытается найти меня. Я тут же представила, как он сидит где-то далеко, в нескольких штатах от меня, и транслирует испорченные сны, как большая телебашня. Мне надо проверить голову, только вот тот, кто попытается это сделать, тут же убежит от меня с криками.
Я посмотрела на смятые простыни рядом с собой. Должно быть, Кэрран поднялся посреди ночи. Тогда это все объясняет. Его не было рядом, а меня слишком потрясло наблюдение за тем, как Мэдди становится люпом. Это просто стресс. Рано или поздно мой дорогой папочка найдет меня, но не сегодня.
Я должна проверить Джули, иначе не смогу заснуть. Я вылезла из кровати, натянула штаны, вышла из спальни и спустилась вниз. Дверь в комнату Джули была слегка приоткрыла. Странно. Я тихо постучала костяшками пальцев по огромному знаку с черепом и костями и надписью «НЕ БЕСПОКОИТЬ». Тишина.
Из комнаты охраны высунулась светлая голова Джанис — оборотня лет за тридцать.
— Она взяла подушку с одеялом и пошла вниз.
— Давно?
— Часа два назад.
То есть где-то в час ночи. Джули могла отправиться только в одно место.
Пять минут спустя я тихонько вошла в затемненную комнату. Единственным источником света был большой стеклянный ящик прямо передо мной. Внутри, погруженная в зеленый целебный раствор Дулиттла, плавала Мэдди. Несколько капельниц тянулись от ее рук к металлической стойке с пакетами. Джули сидела рядом на полу, согнувшись на одеяле, ее локти опирались на колени, а лицо было спрятано в ладонях.
Ох, Джули. Я подошла и села рядом с ней. Она даже не подала вида, что слышала меня.
Кости Мэдди выпирали под странными углами. Кожа натянулась на деформированном скелете, словно полу-расплавленная резина. Кое-где торчали клочки шерсти, чередуясь с человеческой кожей. Левая часть челюсти вздулась, маленькие губы не могли полностью закрыть массивную кость, и в образовавшемся промежутке я видела человеческие зубы. Ее правая рука, оставшаяся почти полностью человеческой, казалась невероятно худенькой и хрупкой, будто это просто кости, обтянутые кожей.
Когда я сидела здесь и смотрела на нее, мое сердце сжималось в тугой, болезненный комок. И дело было не только в Мэдди, но и в мучительном отчаянии ее матери и сестры, в панике на лице Дженнифер, в скрытом страхе Андреа, которая приходила навестить Мэдди прошлым вечером. Я смотрела, как моя подруга стоит, скрестив руки на груди, и пытается убедить себя, что это не ее будущее. Она любила Рафаэля, хотела семью и детей. Оба брата Рафаэля стали люпами в подростковом возрасте и были убиты. Когда Тетушка Би говорила, что им понадобится панацея, она не врала.
К этому всему добавлялся назойливый, леденящий страх, который твердил: «Таким может быть твой ребенок».
Мэдди была милой, забавной девочкой, которую мы все знали и принимали как родную. Мы должны спасти ее. Я должна спасти ее. Если бы мне дали возможность совершить что-то, то я бы вернула ей ее жизнь.
Джули выпрямилась. Ее глаза покраснели, кожа вокруг них припухла. Мне хотелось что-то для нее сделать.
— Ей не больно.
— Я знаю, — всхлипнула Джули.
— Я читала ей вслух, и ее мама тоже, и медсестры Дулиттла. Она не одна.
— Дело не в этом.
— Тогда в чем?
— Я пытаюсь понять почему. — Ее голос сорвался. — Почему? — Она повернулась и посмотрела на меня блестящими глазами, полными слез и боли. — Она моя лучшая подруга. Единственная. Почему именно она?
Вопрос на миллион долларов.
— Ты бы предпочла, чтобы это была Марго?
— Нет. — Джули потрясла головой. — Нет. Она чувствует себя ужасно, потому что она в порядке, а Мэдди — нет. Я обняла ее и сказала, что рада ее выздоровлению.
— Я горжусь тобой.
— Марго ведь не виновата в том, что лекарство не сработало. Я просто не хочу, чтобы это была Мэдди. Я хочу, чтобы она была в порядке. Как будто это цена.
— Цена чего?
— Магии. Того, чтобы быть оборотнем. Они сильные и быстрые, и кто-то должен заплатить за это. Но почему она?
Хотела бы я знать. Я задавала себе тот же самый вопрос, когда нашла Ворона мертвым, когда смотрела на истерзанное тело Грега Фелдмана, и когда Джули лежала на больничной койке, настолько обколотая успокоительным, что ее сердце еле билось. Мне так хотелось избавить Джули от этого, но я не могла, и меня это убивало. Я не знала, почему некоторые люди переживают трагедию за трагедией, будто жизнь испытывает их на прочность, а другие живут счастливо, не тронутые горем.
Я сказала Джули правду.
— Я не знаю. Думаю, потому что ребенок — это самая большая драгоценность в мире. За все нужно платить, и всегда тем, что ты не готов отдать. То есть, самыми дорогими тебе людьми.
Джули уставилась на меня.
— Почему?
— Я не знаю. Так все устроено.
Джули отпрянула.
— Я не хочу так. Если все всегда так устроено, то я не хочу иметь детей.
Теперь жизнь испугала Джули настолько, что она решила не рожать детей. Не потому, что не хотела быть матерью, а потому что ее слишком пугал тот мир, в который она приведет своих детей. Все было так паршиво, что мне хотелось проткнуть что-нибудь.
— Это твой выбор, Джули — рожать детей, или нет. Каким бы он ни был, мы с Кэрраном всегда будем любить тебя. И это никогда не изменится, не сомневайся.
— Отлично, потому что я не хочу детей.
Мы обе замолчали на какое-то время.
— Ты уезжаешь, — наконец-то сказала Джули.
— Да. Тебе страшно?
Она пожала плечами.
— Ты альфа, поэтому ты должна поехать.
— Все верно.
— Если кто и добудет лекарство, так это ты. Я понимаю. — Ее голос зазвучал слабее. — Не умирай. Только не умирай, хорошо?
— Я не планирую умирать. Я вернусь с панацеей, и мы достанем Мэдди из целебной ванны.
— Я слышала разговор Джима, — тихо произнесла Джули.
Ой — ой.
— Он сказал, что это ловушка, и вы можете не вернуться.
Спасибо, Мистер Позитивная — Пегги, мы ценим ваш вотум доверия.
— Знает ли мастер шпионажа, что ты шпионишь за ним?
— Нет. Я действую осторожно, и он не часто смотрит вверх.
Мне потом нужно будет выяснить, что это значит.
— Да, это ловушка. Люди, которые ее устроили, считают нас слабыми и глупыми. Я обещаю тебе, стоит им попробовать навредить нам, и они горько пожалеют об этом. Мы уже уплывем оттуда с панацеей, а они так и будут пытаться понять, почему они сидят в луже собственной крови и держатся за свои кишки. Ты и раньше видела, как я справляюсь с опасностями.