— Так… — повторил Хейд.
— Ты должен решить, как жить дальше. Когда ты солгал ей, сказав, что вы с Бронвис женаты, ты не знал ничего. И она тоже. После гибели Вальгерда Бронвис должна вспомнить, что с ней случилось в Гальдоре, и это твой шанс, Хейд. Ты вовсе не должен мириться со всем, что узнал, — продолжал Норт. — И ты не обязан по-прежнему быть с ней. Ты можешь помочь Бронвис снова устроиться в жизни, а сам идти дальше. Бронвис нравится Лонгрофт, а жизнь Гальдорхейма совсем не подходит ей. Если Властитель вернет ее снова в столицу, она будет счастлива. Думаю, там есть немало мужчин, что охотно возьмут ее в жены, хотя она и не родит им наследника.
— Норт, ты серьезно? — спросил Хейд.
— Вполне. Здесь недавно был гость из Лонгрофта…
Разговор с Нортом потряс. Хейд с трудом мог поверить тому, что услышал, но знал, что Норт прав. В Гальдорхейме они с Бронвис, двое людей из столицы, легко понимали друг друга, в Лонгрофте их пути расходились.
— Наверное, так будет лучше для всех, — думал Хейд, возвращаясь в домик-землянку, где им приходилось жить в лагере. — Бронвис знает, что с ней случилось в Гальдоре, а мне будет трудно смириться с тем, что я услышал от Норта… Отъезд — это выход!
Когда Хейд вошел, Бронвис не шелохнулась. Ее сон на миг испугал. Хейду вдруг показалось, что Бронвис мертва. Лишь склонившись к ней, он ощутил, что она тихо дышит. При свете лучины он явственно видел тень длинных, чуть влажных ресниц на слегка побледневшей щеке, поток черных блестящих волос, приоткрытые алые губы… И, глядя на Бронвис, Хейд вновь ощутил восхищение.
— Бронвис прекрасна! — пронеслось в голове. — Кто из женщин Гальдора сравнится с ней? Кто сможет так, как она, привлекать к себе? Так безоглядно смеяться, капризничать и веселиться, боясь упустить даже миг неожиданной радости? Даже ревнуя, сердясь, негодуя, заставить восхищаться собой? Быть такой беззащитной, надменной, загадочной?
Бронвис чуть вздрогнула, но не проснулась. На нежной щеке вдруг блеснула слеза. Скользнув светлой росинкой, скатилась, оставив почти незаметный след.
— Но почему? Почему Судьба так обошлась с Бронвис? Что же она совершила такого, за что теперь будет платить до конца своей жизни? — невольно спросил себя Хейд. — Что ее погубило? Ее красота? Обаяние? Страстность? Разве за это карают?
Минуту назад Хейд поверил, что сможет расстаться с ней, но все советы Хранителя просто померкли, когда он увидел ее.
— Ту, которая, пусть и невольно, коснулась энергии Черного Духа, легко подчинить чужой магии. Бронвис открыта воздействию “Службы”, открыта для опытных магов… В Лонгрофте, найдя себе мужа, который далек от всего, что волнует Истребителей Скерлинга, Бронвис будет им не нужна и сумеет прожить свою жизнь так, как хочет. Оставшись с тобой, она станет игрушкой в руках Мастеров, что хотят подобраться к негаданной тайне Гальдора, изгнавшего Дух без их помощи!
— Что она сможет рассказать Истребителям и Мастерам? Ничего! — пронеслось в голове Хейда. — Бронвис совсем не волнуют дела Гальдорхейма и Агенора.
— Теперь ты узнал о ней больше, чем нужно. Никто не решится тебя осудить, если ты пожелаешь расстаться с ней. Мало кто сможет жить с женщиной, в прошлом которой такая страница. Мучительно трудно смириться с подобным открытием, это не просто измена или случайная связь… То, что она сестра Вальгерда, многих уже оттолкнуло от Бронвис, а ведь в Гальдорхейме не знали о том, как он вызвал к себе Черный Дух…
На поляне Хейд, слушая Норта, считал, что Хранитель, наверное, прав, но сейчас он почувствовал гнев. Он отчетливо помнил, как ровно и холодно Норт говорил ему это. Обычно Хранитель был мягок и искренен, но в этот миг он напомнил молодого десятника лучников, что был в военном походе под началом у Хейда. Во время сражений о нормах морали не думают, женщины — просто добыча для воинов. Это — закон войны, и попытаться его изменить безнадежно.
— Не хочешь — не лезь, а другим не мешай!
Но намного страшнее, чем этот звериный оскал, лицемерное ханжество. Юный десятник, впервые попавший в поход, никогда не участвовал в массовых оргиях. Но как-то раз, натолкнувшись на жертву разгула, брезгливо извлек самострел и спокойно, без тени сомнений, спустил тетиву.
— А зачем ей жить? Чтобы потом кто-нибудь, кто не знает о ней ничего, опоганился? Разве возможно быть рядом с такой? — удивленно спросил он, не в силах понять, почему так взбесился начальник.
Десятник искренне верил, что прав. Совет Норта, который Хранитель дал Хейду, вдруг чем-то напомнил поступок десятника. В нем была та же надменность, та же уверенность, что пострадавшая в чем-то ущербна и не достойна любви.
— Норт не может так думать! Хранитель всегда знал, что Бронвис была только жертвой Вальгерда, а не сообщницей. Знал с того дня, когда Свен принес Бронвис из леса! И он не пытался меня оттолкнуть от нее, — пронеслось в голове. — А потом, когда люди хотели изгнать Бронвис, чтобы она не смогла притянуть Черный Дух в лагерь? Разве Хранитель за нее не вступился? Тогда почему же сейчас Норт вдруг так изменился? Ужели посольство в Лонгрофт так важно для него?
— Изменился не Норт, а ты сам! Норт не учит, как жить и что делать, он лишь помогает понять, что творится в твоем сердце. Раньше ты знал, чего хочешь. Ты просто любил Бронвис, так любил, что тебе было без разницы, что в ее прошлом. Ты был готов сделать все, чтобы Бронвис смогла быть счастливой. Услышав о Вальгерде, ты в первый раз усомнился в разумности этого чувства. Хранитель лишь высказал вслух твои тайные мысли, в которых бы ты не решился признаться себе…
Вздрогнув, Хейд обернулся, как будто желая увидеть того, кто ответил ему, хотя знал, что в землянке лишь Бронвис.
— Есть два пути: или, забыв обо всем, жить, как мы жили до этого, или принять совет Норта, — подумал Хейд. — И сомневаться нельзя! Выбрав раз, а потом передумав, я сделаю хуже, чем было.
— У Бронвис не будет детей. Никогда! И она не смирится с наложницей. Значит, оставшись с ней, ты не получишь наследника. Думай о будущем, Хейд!
Бронвис вдруг, повернувшись, открыла глаза.
— Я не думала, что ты здесь, Хейд, — равнодушно сказала она, словно он был чужим человеком, случайно зашедшим в землянку.
“Она никогда не любила меня! Наша жизнь была сном! Сном забавным и даже приятным для Бронвис… Но этот мираж растворился, осталась реальность, в которой нет места для снов,” — пронеслось в голове Хейда.
— Что тебе нужно? — спросила она, поднимаясь с подушки.
— Я совсем не хотел разбудить тебя. Просто зашел сообщить: Норт считает, что духа Эногаранэ больше нет, и мы можем вернуться домой, — сказал Хейд, как будто бы шел сюда только за этим.
— Домой? Где мой дом? — вдруг спросила она. — В этих гадких развалинах? Там, где живут мыши?
Хейд видел, что Бронвис хотела казаться язвительной, даже надменной, однако она не могла. За насмешкой скрывалось отчаянье. Все, пережитое Бронвис за несколько суток, разрушило прежний мирок, где она была все-таки счастлива.
— Что ты молчишь? — голос Бронвис звенел, как струна. — Где мой дом? В твоем замке, где я жила, веря, что мы женаты?
— Наверно, — ответил Хейд, чувствуя, что говорит не о том.
Он не знал, почему она вдруг замолчала.
— Никто не решится тебя упрекнуть в том, что делал Вальгерд, — сказал Хейд.
— Может быть. Как мы будем жить дальше? Как прежде? — спросила его Бронвис.
Хейд понимал, что сейчас должен или сказать ей, что он ее любит и хочет жениться на Бронвис по закону Гальдора еще до того, как поедет в Лонгрофт, или честно признать, что пути их расходятся.
— Мы поедем в Лонгрофт, — начал Хейд, — потому что в Гальдор…
Говоря о посланце из перта, о воле Властителя и о решении вирдов, Хейд знал, что он лишь отдаляет момент объяснения. Он хотел видеть, как Бронвис воспримет нежданную новость. Хейд ждал, что она будет рада, но Бронвис лишь усмехнулась: