– Нам пора, – сказала мама, поднимаясь с кровати.
– На какие деньги?
– Жить будем у моих друзей. Едем на автобусе. Так и будем, – ответила мама. – И кофе не пей, поняла? Кофеварку можешь не искать, я ее спрятала.
Я посмотрела на папу, но он только пожал плечами, как бы говоря, что ничем помочь не может.
Мы переместились в соседнюю комнату. Папа подхватил небольшую сумку с вещами, взял маму за руку, и они вышли из гостиной прямо на улицу. Именно так: двери крошечной гостиной вели на улочку шириной в два метра. Единственное окно располагалось прямо напротив окна соседей. Они – бабушка и трое внуков – тут же выглянули и стали смотреть, как родители уходят вдоль по улочке, оборачиваются на углу, посылают воздушные поцелуи и исчезают окончательно и бесповоротно. Больше глазеть было не на что, и соседи скрылись в гостиной. Сквозь щели в их двери я видела диван, ковер на полу, разбросанные игрушки и включенный телевизор.
Я несколько секунд постояла на пороге, потом вошла в гостиную и закрыла дверь. Залезла под кровать в своей комнате, отодвинула сваленные в беспорядке вещи и у самой стены нащупала что нужно. Вытащила пачку кофе и маленькую гейзерную кофеварку, сдула с нее пыль.
– Нашлись тоже прятальщики.
Когда год назад наш самолет приземлился в Катании, я думала, что нас ждет сплошная романтика, что мы будем переезжать из одной страны в другую, не задерживаясь на месте дольше недели, думала, что будут погони, анонимные ночевки в придорожных мотелях. Но этого не случилось. После того как результаты маминых исследований попали в газеты, директор научного института и несколько помогавших ему коллег попали под следствие и были посажены под домашний арест. Враги стали нам больше не страшны, мама после трех лет отсутствия снова была с нами, и мы могли спокойно жить дальше. Хотя родители все-таки опасались возвращаться в Петербург.
Первого сентября я пошла в свою гимназию в Питере заочно. Для меня составили план индивидуального обучения с занятиями и промежуточными аттестациями. Я должна была сама изучать предметы и иногда сдавать контрольные. Но Настя и Ваня, близнецы, мои лучшие друзья с яслей, придумали, как сделать мою жизнь веселее. Они каждый день брали меня на уроки. «Взять с собой Нину» означало принести смартфон со включенной видеосвязью и установить его так, чтобы я могла видеть учителя и доску. С близнецами я «ходила» на их курсы и кружки и обогатилась знаниями по математике и истории феминизма в России.
В жаре Сицилии не хотелось ничего делать. Только лежать в гостиной и пялиться в телевизор, не понимая ни единого слова. Но мама не дала расслабиться. Она взялась за меня всерьез. Первое, что она сделала, – пришла в ужас от моих годовых оценок в школе. Потом она пришла в ужас от моих чудовищ на рисунках. А еще она пришла в ужас от моего английского, моей физподготовки (я не смогла проплыть в море и ста метров), от моей одежды и прически, от того, что я бросила ушу, не умею готовить и пью по пять чашек кофе в день.
– Павел, куда ты смотрел?! – она в волнении ходила туда-обратно по нашей первой квартире в Катании.
Папа пожимал плечами. Ему было не до этого. Директор его фирмы согласилась, чтобы он временно поработал на удаленке. Но оказалось, что папиной зарплаты, нормальной для Петербурга, не хватает, чтобы жить на Сицилии так, как мы привыкли. Сначала мы снимали две комнаты на окраине Катании. Потом папа нашел отличный вариант – отдельную квартирку в Сиракузах. Она находилась в старой части города, разместившейся на маленьком островке, Ортиджии.
– Смотрите, смотрите, – он показывал нам фото на экране ноута. – Какая романтика! Остров! Настоящий исторический центр! Ковер на стене! Гостиная выходит прямо на улицу! И вайфай есть. Но главное – в три раза дешевле!
Фотографии выглядели заманчиво, поэтому мы выслали арендодателю предоплату, собрали две небольшие сумки с вещами и приехали в Сиракузы. Едва попав на остров, мы сразу поняли, почему квартира стоила в три раза дешевле. Старый город оказался нагромождением двухэтажных домиков с узкими улочками между ними – огромной итальянской коммуналкой, где в микроскопических двориках сидели старухи в черном, из окон выглядывали полуголые дети, на подоконниках лежали разморенные жарой кошки. На протянутых между окнами веревках сушилось белье. В нос тут же ударил запах помоев, кошек, разваренной пасты. Впрочем, не весь остров был таким. Тут же, буквально в двух шагах, находился парадный туристический центр: площади, соборы, респектабельные отели.
Родители, в ужасе от собственной недальновидности, молча пробирались к месту назначения. На домах не было номеров, только изредка встречались потрепанные таблички с названиями улиц. Наконец мы нашли нужную улочку и сразу же попали под пристальный осмотр местных старушек и детей.