— Конечно не будет, — сочувственно произнес Дрю.
Хоть он и был закаленным адвокатом, ему внезапно стало грустно, когда он осознал, сколь много потеряла Лайла.
Он прошел в библиотеку и сел на противоположный край софы. Лайла убрала ноги, освобождая для него место.
— А что бы ты сейчас делала, если б Жан был жив? — спросил Солье, борясь с искушением обнять эту женщину.
Ее голубые глаза потемнели.
— Это странный вопрос, и тем более странно слышать его от мужчины, так сильно изменившего мою жизнь.
Дрю почувствовал исходившую от нее враждебность. Он знал, что способен одержать верх в любом споре, но он встал среди ночи не для того, чтобы ругаться с Лайлой, особенно когда она столь невероятно соблазнительна.
— Послушай, мы можем спорить до первых петухов. Я знаю, что ты винишь меня во всех своих бедах, но разве об этом должны мы говорить сегодня ночью? Уже поздно. Неужели мы не можем заключить до утра перемирие?
Она подняла в удивлении брови и широко зевнула.
— Хорошо, до восхода солнца мир.
Спасибо, — промолвил Дрю, отметив, что еще до начала суда она узнает его мнение на этот счет и поймет, что он сделал лишь то, о чем просил его клиент — Жан.
Некоторое время они сидели молча, глядя друг на друга. Сомнения одолевали адвоката. Как женщина с таким невинным лицом могла кого-то убить?
— Итак, расскажи мне о своей жизни с Жаном. Лайла нахмурилась.
— О, эта тема не на сон грядущий. Я разозлюсь и расстроюсь. Так что до восхода солнца она под запретом. Лучше поговорим о твоей жизни…
Солье кивнул.
— И что же ты хочешь узнать?
— Что было с тобой с тех пор, как я последний раз видела тебя в школе?
— Я оставался в Батон-Руж до тех пор, пока не закончил школу, а затем поступил в Туланский университет, — ответил Дрю, с наслаждением разглядывая красавицу. Слава Богу, она, кажется, этого не замечала.
— А теперь я собираюсь пойти в политику…
— Зачем? — искренне удивилась Лайла. На секунду он призадумался.
— Я хочу привнести некоторые положительные перемены, которые помогут каждому. Я всегда этого хотел.
— Заниматься политикой в Луизиане всегда было интересно, — заметила она.
— И потом, я всегда любил, когда мне бросают вызов…
Они сидели, прислушиваясь к ночным звукам и скрипам старого дома. Лайла зевнула.
— А почему ты не женился? Наверняка была та, без которой ты жить не мог?
Дрю пожал плечами.
— Быть может, я закоренелый холостяк. Я так и не нашел женщину, с которой хотел бы проводить дни и ночи.
По правде говоря, всех своих женщин он сравнивал с Лайлой. С того дня, когда он впервые увидел ее на школьном дворе, она казалась ему неприступной, далекой и недостижимой. И даже сегодня она была сплошным вызовом, соперницей, над которой он мечтал одержать верх.
— Быть может, все, кого ты встречал, тебе просто быстро надоедают? — спросил она.
— Мне легко наскучить.
Если б он только мог забраться к ней в душу и увидеть, что таится под столь холодной внешностью, чем можно ее рассмешить, чем она одержима, что любит…
Он никогда не утруждал себя пониманием женщины, но Лайла его всегда интересовала, особенно сейчас. Он так хотел ее понять…
— Легко наскучить, — эхом отозвалась Дю Шамп, поворачивая голову.
О, как ему сейчас хотелось целовать ее точеную лебединую шею!
— Мне кажется, тебе нужна женщина, которая будет тебе во всем подчиняться, а не та, которая тобою командует, — сказала Лайла, и ее темные глаза посмотрели вопросительно.
— Нет, я ищу женщину сильную духом, однако женственную и телом и душой.
— Женственную телом и душой, — рассмеялась она. И этот звук гармонировал с атмосферой домашнего уюта. — Ты наверняка имеешь в виду женщину с фигурой, как песочные часы.
Дрю пожал плечами.
— Я бы солгал, если б сказал, что мне не нравятся женщины с округлостями и выпуклостями.
— Но сильная духом может оказаться упрямой, злой, глупой и непослушной. Ты уверен, что хотел бы именно такую жену?
— Покладистые женщины мне наскучили. Лайла вновь подняла в удивлении брови и зевнула, прикрывая рукою рот.
— Прости, но мне кажется, снотворное начинает действовать.
Она нахмурилась.
— Брак — дело сложное. Большинство мужчин хотят послушных и тихих женщин, которые будут им во всем подчиняться. Сэр, вы затеяли этот разговор, потому что уже полночь? А может, нам лучше лечь спать, чем задавать риторические вопросы?
Неужели она не ощущала наэлектризованности, возникшей между их телами?
— Где ж вызов, если женщина, на которой я женюсь, будет послушной и боязливой? У меня в конторе и так хватает подобных подчиненных.
Лайла откинула голову на спинку софы, закрыла глаза и рассмеялась.
— Так значит, ты хочешь вызова? А ведь немало мужей считают своих жен собственностью. Как насчет тебя, Дрю? Будет ли твоя супруга частью твоей жизни? Твоей собственностью? Или же милым украшением твоего дома?
— Не надо мне никаких украшений! Мне нужна та, у которой хватит мужества постоять за свои идеалы и та, что будет любить меня в горе и радости, несмотря на все мои недостатки. Если я когда-нибудь и женюсь, то это будет навсегда.
— Сразу видно, мужчина не был женат, — улыбнулась Лайла. — Нельзя прожить вечность с человеком, который причиняет тебе страдания.
— Быть может, потому я и не женился.
— А вдруг страсть умрет, а жена разозлит тебя так, что ты захочешь ее ударить?
— Ударить женщину? Да я в жизни не был до такой степени разгневан, — промолвил Дрю.
Лайла искренне удивилась.
— И даже сегодня, когда ты меня нашел? Ты не был зол и не хотел меня ударить?
— Конечно же нет!
Он чувствовал, что нервничает. Он был в ярости. По правде говоря, он не припомнит, чтобы прежде хоть раз настолько терял над собой контроль.
— А ты думала, я тебя ударю?
— Я не знала, что будет дальше. Ты ведь очень больно схватил меня, — пояснила она, следя за выражением его лица.
— Прости, если напугал. У меня не было намерения причинить тебе боль, — извинился Дрю. Я боялся, что ты сбежала, оставив меня один на один с судом.
Она улыбнулась.
— Но я же тебя не бросила. Я приехала сюда, чтобы найти Бланш.
Интересно, как он на это ответит?
— А я бы никогда тебя не ударил. Лайла кивнула.
— Видишь, мы оба оказались неправы.
— Может быть, — нехотя признал он.
Судя по ее реакции, неужели насилие было частью ее брака с Жаном?
— А Жан бил тебя?
— Нет, — промолвила она в полудреме. — Если бы он меня ударил, я поменяла бы замок в своей комнате.
— А если бы Жан не умер, ты провела бы с ним остаток своих дней? — спросил Дрю. Ему было любопытно, почему она не ушла от Жана, если чувствовала себя несчастной в браке.
— А что бы я еще могла сделать? Церковь считает, что брак, — это навечно. К тому же у меня не было никаких средств к существованию. Оставалось только вернуться в обитель «Святого Сердца». — Она вздохнула. — И мать-настоятельница тогда стала бы настаивать, чтобы я не разводилась. И куда бы я тогда пошла?
Дрю стало жалко эту молодую женщину, вынужденную жить в несчастливом браке с человеком, годящимся ей в отцы. Ей никто не помог, и она могла всю жизнь провести с нелюбимым мужем. Быть может, из-за этого она и убила его?
И почему же его так влекло к ней, если он сомневается в ее невиновности? Она и впрямь могла оказаться настоящей убийцей, но он все равно ее желал.
— Лайла? — спросил он, заметив, что глаза ее закрыты и она, похоже, уснула.
— А… я спать хочу.
— Думаю, тебе лучше пойти наверх.
— Хорошо, — ответила она, даже не шелохнувшись.
Дрю тронул ее за руку. Дыхание Лайлы было глубоким и ровным, и опять же она никак не отреагировала на его прикосновение.
— Пойдем, я помогу тебе подняться до твоей комнаты.
Она не ответила. Он взял в ладони ее лицо и повернул к себе.
— Лайла, проснись!
Она так глубоко уснула, что даже не вздрогнула. Он тихонько похлопал ее по щекам, пытаясь разбудить, но Лайла не вставала.