Она метнула на него исполненный гневом взгляд. В ее глазах отразилась боль. Дрю даже на какое-то мгновение пожалел, что был столь настойчив.
— Я была нужна ему только в постели. Для этого он и привез меня в Новый Орлеан. Он думал, что в новой обстановке мне будет проще ему… — тут ее передернуло. — Простите, но мне было омерзительно даже прикосновение этого мужчины.
Дрю царапал карандашом бумагу, что-то спешно записывая. Он даже не смотрел в сторону Лайлы. Неужели она испытывала столь сильную физическую неприязнь к мужу, что решила его убить? Кстати, Дрю неожиданно для себя испытал облегчение, узнав, что ласки мужа так и остались неведомы Лайле.
— То есть, вы не наслаждались вашими брачными обязанностями. А почему, если не секрет? спросил адвокат, стараясь на нее не смотреть.
— Нам обязательно обсуждать эту тему? — Ее щеки зарделись. — Присяжным не надо об этом знать.
— Если вы хотите, чтобы я спас вас от виселицы, я должен знать все, дабы быть готовым отразить любой выпад обвинения, — ответил добродушным тоном Солье, понимая, что ставит свою клиентку в неловкое положение.
Она поднялась и прошлась по комнате, в гнетущей тишине отчетливо слышался шорох ее юбок.
— Есть вещи, которые никто, кроме меня, не знает. Каким образом о них станет известно окружному адвокату?
Дрю пожал плечами.
— Люди всякое болтают. Окружной адвокат будет раскапывать все, что поможет ему доказать суду присяжных вашу вину. Он должен будет убедить их в том, что именно вы убили Жана. Он ничего не упустит, точно так же, как и я. Я должен основательно подготовиться к защите, вы должны мне доверять.
Она повернулась к Дрю спиной и посмотрела в окно.
— Нет, я не испытывала наслаждения от прикосновений Жана. Мне всегда делалось дурно, когда он насильно пытался затащить меня в постель.
Она отошла от окна и повернулась лицом к Дрю.
— Вот тогда я и стала добавлять ему в чай лауданум. И делала это каждый вечер. Я больше не могла терпеть его объятий.
Солье вновь что-то записал.
— А вы давали ему это снотворное той ночью?
— Да, — отрезала Лайла. — Я ожидала его, вскипятив чай. Я знала, что он будет вне себя, когда узнает, что я собираюсь уехать. Я добавила ему в чай достаточное количество снотворного, а потом рассказала ему о своих планах вернуться домой.
Она посмотрела в окно, ее лицо было скрыто от его взгляда, и, тем не менее, он почувствовал, что она чрезвычайно расстроена.
— Последний раз, когда я видела Жана живым, он спал на стуле в гостиной, прямо там, где его сморила дрема. Я пыталась его разбудить, но он никак на это не реагировал. И потому я оставила его в покое. Утром меня разбудила Колетт и сказала, что нашла его на полу спальни мертвым.
От внезапного озарения у Дрю по спине пробежала дрожь. Он внимательно посмотрел на стоявшую у окна красавицу.
— А откуда вы знаете, что не передозировали снотворное?
Тяжело вздохнув, Лайла повернулась к нему, ее огромные голубые глаза казались особенно красивыми на мертвенно-бледном лице.
— Я дала ему столько же, сколько давала обычно.
Дрю кивнул, заметив, что его предположение чрезвычайно ее расстроило. Но стала бы виновная так переживать? Разве только, если Лайла великолепная актриса.
— Итак, если Жан уснул на стуле в гостиной, то как он добрался до своей спальни?
— Не знаю. Я пыталась его разбудить, но он крепко спал, затем я ушла к себе, и вскоре тоже уснула.
Она сделала паузу, закусив губу.
— Но детектив посчитал, что Жан был отравлен.
— Да, причем цианистым калием, — ответил Дрю, следя за выражением ее лица.
Лайла тряхнула головой.
— Мне ничего неизвестно про цианистый калий! Я даже не знаю, где можно достать настоящий яд!
Дрю промолчал, продолжая наблюдать за ней, и одновременно просчитывая различные варианты. Кто же еще мог убить Жана?
— Кто еще спал в ту ночь в номере, кроме вас? Лайла прошлась по библиотеке, коснулась ладонью даггеротипа в золоченой раме, а затем села на прежнее место. И вновь она казалась холодной и отстраненной. Ее ладони лежали на коленях. Сейчас она выглядела такой спокойной, невинной и невероятно правильной, что ему захотелось сорвать с нее одежду, чтобы увидеть спрятанную под ней настоящую женщину.
— Колетт спала в соседней со мной комнате, а Жорж, слуга Жана, спал в помещении, соседствующем со спальней хозяина. Мы приплыли в Новый Орлеан еще с двумя слугами, но они остались на одном из пароходов Жана.
— И вы знаете их имена?
— Люк и Большой Джон.
— Они были в вашем номере в ту. ночь?
— Нет, только Жорж и Колетт. И в ту ночь я легла спать последней.
— Могла ли у Колетт быть какая-либо причина убить Жана?
Лайла отрицательно покачала головой.
— Она работает у нас горничной всего лишь два месяца, и я проверила все ее рекомендательные письма, прежде чем нанять. После смерти Жана я отпустила ее на все четыре стороны, но она не захотела меня покидать. Она сказала, что Жан выплатил ей жалованье вперед вплоть до конца года. Так что она останется со мной до тех пор, пока я буду нуждаться в ее помощи.
Дрю нахмурился. С чего бы это Колетт оставаться с Лайлой, учитывая всю скандальность этого дела? Не проще ли ей было уехать куда-нибудь отдыхать, благо деньги у нее есть. Быть может, она успела подружиться с Лайлой?
— Я пошлю кого-нибудь на поиски Люка и Большого Джона.
Солье понимал, что ему следует поговорить со всеми слугами.
— А как насчет Жоржа?
— Я его не нанимала. Его принял на работу Жан. Жорж уже много лет ему служил. Не вижу никаких причин для того, чтобы ему убивать хозяина.
Дрю еще раз бегло просмотрел свои записи, чувствуя, что он упустил что-то важное.
— Возвращаясь к вашей ссоре с Жаном, давайте-ка еще раз все хорошо вспомним. Что-то здесь не так…
Дрю постучал карандашом по столу, следя за выражением ее лица.
— Мне кажется, у Жана была еще какая-то причина забрать вас в Новый Орлеан, кроме желания возобновить супружеские отношения.
Она пожала плечами, но при этом ее пальцы заметно задрожали.
— Он думал, что пребывание в этом городе будет для меня положительной переменой. Я сказала, что никуда не хочу, но он продолжал настаивать. Уже прошло несколько месяцев с тех пор, как мы были мужем и женой, и я знала, что он хочет…
Дрю снова нахмурился и пристально посмотрел на Лайлу.
— Из-за чего вы поссорились?
— Знаете, я уже очень утомилась, может, сделаем перерыв? А то вы, подобно детективу Данегану, уже начинаете повторяться, — заявила она раздраженным тоном. — Я понимаю, что все это важно, но…
— Еще немножко, а потом будем отдыхать. Может, хотите чего-нибудь выпить? — спросил Дрю, поднимаясь из-за стола.
— Нет, я устала отвечать на одни и те же вопросы, — отрезала Лайла.
— Я понимаю, но к сожалению, у нас впереди еще столько работы, и я должен задать куда больше вопросов. Иногда я буду задавать их по три, по четыре раза. Одни и те же, — сообщил Дрю, следя за ее реакцией. Похоже, она нервничала и хотела как можно быстрее убраться отсюда.
— Давайте закончим. Тяжело вздохнув, она кивнула.
— Хорошо, я сообщила Жану, что намерена вернуться в Батон-Руж.
— Что заставило вас вернуться? — спросил Дрю.
— Я прожила в Новом Орлеане уже три дня. И он хотел, чтобы я осталась с ним. Мне невыносима была сама мысль о его прикосновениях.
Довольно долго Дрю смотрел на нее с озабоченным видом.
— Сообщите мне все, что было сказано во время вашей ссоры. Мне кажется невероятным, чтобы вы ругались из-за того, что вам пришло в голову вернуться.
Лайла вновь тяжело вздохнула.
— Когда он пришел домой, то был в стельку пьян. Я спросила у него, где он был, и он ответил, что это не мое дело. Я предложила ему выпить чаю. Немного погодя он спросил, что мне нужно, поскольку я никогда не дожидалась его прихода без веских на то оснований. Тогда я сказала ему, что собираюсь наутро уехать, и он очень рассердился. Он сказал, что я бегу от него. Я согласилась и пояснила, что хотела бы быть от него как можно дальше, и тогда он вышел из себя.