— Ты не должна сдаваться, — сказал Дрю. Я хочу, чтобы ты была абсолютно уверена в своей невиновности.
В ответ Лайла истерически рассмеялась.
— Очень странно слышать это от того, кто сам не верит в мою невиновность.
Дрожь сотрясала ее тело, она уже не контролировала свои эмоции.
— И что я буду говорить там, на суде? Что я не уверена в том, что не прикончила его совершенно случайно? Как мне убедить в своей невиновности двенадцать присяжных, когда именно я подливала ему лауданум в чай?!
Дрю прекратил раскачивать кресло и, встав перед Лайлой на колени, промолвил:
— Ты будешь каждый день смотреть им прямо в глаза, улыбаться и говорить: «Доброе утро!» Ты станешь профессиональной актрисой, которая знает, когда именно ей следует рыдать и вытирать слезы, а когда притворяться и делать вид, что у нее все хорошо. Это твой шанс убедить горожан Нового Орлеана в том, что ты была хорошей женой человеку, который просто тобою воспользовался. Мы должны доказать, что пострадавшей стороной была именно ты, а не выродок, обманувший четырех женщин. И который, кстати, отправился на тот свет благодаря цианистому калию, а не опиумной настойке.
— А что, если у меня не получится? — прошептала Лайла, не желавшая признаваться в собственной слабости.
— У меня нет никаких сомнений в том, что ты сможешь очаровать присяжных и заставишь их поверить тебе, — настаивал Дрю. — Ведь ты прекрасная и сильная женщина, Лайла.
Она склонила голову к нему на плечо, собрав последние капли мужества. Ей нравилось опираться на него. Ведь он такой сильный и надежный.
— Нам необходимо обсудить место моего погребения…
— Нет! Мы не должны касаться этой темы! Потому что ты будешь жить! — настаивал Дрю.
Она напряглась и посмотрела ему прямо в глаза.
— Ты этого знать не можешь. Я должна подготовиться к самому худшему… а теперь я даже не знаю, кого и подозревать в убийстве Жана. А если его убила я, то должна быть готова к смерти.
Волна дрожи вновь пробежала по ее телу, когда она еще раз представила, через что ей предстоит пройти.
— Ты не должна так думать. Ты должна показать всем, что абсолютно уверена в том, что его не убивала, — убеждал Лайлу Дрю.
Но что делать, если я уверена в том, что меня осудят? Ведь я единственная, кто был с ним в ту ночь, и, похоже, полиция считает, что я хотела его смерти… Но это не так… Я просто почувствовала себя свободной…
Она поперхнулась, осознав, что сболтнула лишнее, рассказав ему слишком многое о той ночи. Она заглянула в его изумрудные глаза и поняла, что совершила непоправимую ошибку.
Дрю сразу напрягся.
— Что ты имела в виду, когда сказала, что почувствовала себя свободной?
— Свободной вернуться в родной дом, в Батон-Руж, — ответила она. По крайней мере, это было отчасти правдой.
Дрю внимательно смотрел на нее из темноты. Его глаза следили за выражением ее лица. Пришло время вернуться в дом, чтобы спрятаться там от этого настойчивого мужчины с пронзительным взглядом.
— Комары меня закусали. Я, пожалуй, пойду, сказала она, поднимаясь из кресла-качалки. Они стояли совсем близко, и дыхание Лайлы стало прерывистым.
— Я пойду с тобой, — промолвил Дрю, взяв ее под руку.
Лайла вошла в дом, совершенно подавленная. Она сболтнула лишнее. Она чуть не выдала, что еще до смерти Жана узнала о его многоженстве, что хотела вернуться домой в Батон-Руж, выкинуть все вещи Жана, а его самого навсегда забыть.
Дрю стоял в прихожей и вопросительно смотрел на нее. Лайле стало не по себе и захотелось бежать отсюда, но вместо этого она тяжело вздохнула и нашла блестящий выход из положения.
— Думаю, я устала, и мне пора спать. Сегодня был такой утомительный день, — сказала она, намереваясь скорее сбежать от него.
— Я тебе не верю, — ответил Дрю, пристально вглядываясь в ее лицо, освещенное светом прихожей.
— Что?!
Она сделала вид, что не поняла его.
— Ты что-то от меня скрываешь, — тихо промолвил он. — Ты лжешь мне, Лайла.
Глава ДЕСЯТАЯ
Страх охватил ее, и она вновь услышала лязг дверей камеры, обрекающей ее на вечное проклятье. Она чувствовала, что события сегодняшнего дня привели ее в западню. Похоже, судьба посылает ей очередное испытание.
— Я лгу? — эхом ответила Лайла. Он просто не понимал, каково ей сейчас. Однако в словах его было слишком много правды, и она не выдержала.
— Лгу точно так же, как лгала, утверждая, что невиновна?! Точно так же, как лгала насчет другой женщины?! Дрю, неужели ты веришь в то, что, узнав о других женах Жана, я коварным образом отравила его чай, чтобы отправить негодяя на тот свет?!
Тяжело вздохнув, она сделала шаг навстречу Дрю.
— На чьей ты стороне?! Похоже, ты не особенно хочешь защитить меня…
— Успокойся. Ты явно переигрываешь.
— Переигрываю! — воскликнула Лайла. Вот ведь бесчувственная скотина! — Пойми, ублюдок, я могу умереть!
Напряжение нарастало, и в следующую секунду ее ладонь взметнулась к его щеке.
Дрю на лету подхватил ее руку и прижал Лайлу к себе. Он держал ее крепко, пока гнев и страх, накопившиеся в ее душе за последние дни, не излились наружу. Она колотила его по груди свободной рукой.
— Будь ты проклят, Дрю! Я тебя ненавижу!
Он стиснул ее кулак и завел руку за спину, все сильнее прижимая ее к себе. Он ощущал, как сжимаются ее груди под его напором.
— А сейчас ты лжешь самой себе. Ты просто хочешь ненавидеть меня, хотя на самом деле это не так, — промолвил он, когда его рот находился всего лишь в нескольких дюймах от ее губ.
— Да, — прошептала Лайла.
Ощущение тепла распространилось по ее телу со скоростью лесного пожара, вызвав непреодолимое желание. Она отчаянно сопротивлялась, пытаясь вырваться из его объятий. Но ее действия лишь усиливали трение их тел друг о друга, и она уже чувствовала его твердость.
— Прекрати драться и помоги мне, — требовательно произнес Дрю, и она поняла, что сейчас он имеет в виду отнюдь не будущий суд.
Его губы уже почти касались ее рта. Угрюмый тусклый огонь похоти сверкал в его глазах, обдавая ее чувственным жаром.
— Ты хочешь меня ненавидеть, но не можешь, прохрипел Дрю.
Она отрицательно покачала головой, неумолимая в своей ненависти.
— Проклятье, давай я покажу тебе, насколько ты меня не ненавидишь!
Она открыла рот, чтобы возразить, но его губы уже накрыли ее, такие жадные и безжалостные. Он прижал Лайлу к стене и впился в ее губы. И теперь она чувствовала каждый дюйм его тела, и то, как нарастает сила его плоти.
Она пыталась побороть необъяснимый порыв чувственности, полностью затмивший всякое логическое мышление. Она вдыхала его чистый, мужской запах и чувствовала себя опьяненной, голова ее кружилась.
Похоже, любовь сплелась с ненавистью, и Лайла уже не могла сказать с точностью, где кончается одно чувство и начинается другое. Впервые за этот год она ощущала себя живой. Внутри нее стал нарастать жар желания, и она сопротивлялась сладкому искушению, подавляя внутренние ощущения.
Она пыталась подавить голод, который спровоцировали его губы, нежно ласкавшие ее уста и посылавшие ее в дрожь. Она боролась до тех пор, пока не поняла, что устала воевать с этой жизнью и хочет поскорее сдаться. Сдаться на милость страсти, которую она всегда отрицала. Сдаться и одновременно пленить Дрю.
Лайла сразу же как-то обмякла, и он отпустил ее руки. Прикипевшая к его губам, она схватила ворот его рубашки и изо всех сил рванула на себя. Пуговицы посыпались на пол, а обезумевшая Лайла продолжала упрямо искать его плоть.
Запустив ладонь ему под рубаху, она гладила его обнаженную кожу, такую горячую на ощупь. Дрю невольно застонал, и этот звук только больше ее раззадорил. Одним рывком она вытянула рубашку из его брюк, и сняла ее через плечи, оставив торс Дрю обнаженным. Руки Лайлы чувственно ласкали каждый дюйм его мускулистых плеч и спины, пальцы пробегали по его телу, доставлял Дрю невероятное удовольствие. Прежде ей никогда не хотелось трогать мужчину. Никогда еще Лайла не испытывала нужды в радости соития с мужчиной. Однако сегодня ночью ей явно будет мало его объятий, чтобы облегчить эту сладкую боль.